Она вскрыла упаковку стерильных салфеток.
— Не надо отвлекать людей от важных дел, — запротестовал Крис. — Я сам дойду до больницы. Здесь не так далеко. Я всё равно сегодня туда собирался.
Мэй посмотрела на него недоверчиво. Откупорила пузырёк с антисептиком. У неё всё ещё подрагивали руки, и попытка обработать травмированное плечо грозила превратиться в мучительное испытание. Каждое прикосновение к ране — невесомое едва не до бесполезности — отзывалось в Мэй уколом страха. Она так боялась причинить ему боль, что это уже само по себе было почти невыносимо.
— Спасибо. — Крис улыбнулся и решительно забрал у неё салфетку. — Давай я сам.
Выражение лица Мэй сделалось растерянным и виноватым, и на мгновение он пожалел, что не отправился на дно вслед за выбитым ограждением.
«Болван. Можно подумать, тогда она чувствовала бы себя лучше…»
— Пожалуйста, сделай что-нибудь с руками, — попросил Крис, и Мэй послушалась, снова взялась за пузырёк, смочила салфетку, чуть вздрогнула, когда антисептик защипал ссадину, но зато как будто очнулась, вынырнула из глубин воображения, которое, очевидно, подбрасывало ей картины куда более неприятные, чем реальное положение вещей.
А ещё она наконец-то отвела встревоженный взгляд от его плеча. Откровенно говоря, смотреть там было особенно не на что. Рана, обнаружившаяся под тонким слоем грязи и крови, оказалась скорее широкой, чем глубокой, а россыпь царапин и ссадин вокруг и вовсе выглядела почти смешно. Крис закатал и без того короткий рукав рубашки до самого сустава, ещё раз внимательно осмотрел плечо и взялся за бинт.
— Зачем ты это сделал?
— В смысле? — удивился Крис. — Ты упала мне под колёса. Какие были варианты?
— Ты даже не тормозил! — Её голос сорвался на какой-то испуганно-возмущённой ноте.
— Если бы я тормозил, то, скорее всего, улетел бы вниз без мотоцикла, — пояснил Крис, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. — И не смог бы замедлить падение так же эффективно, как это сделал страховочный амулет.
— А если бы страховка не сработала?
— Это надёжный амулет, Мышь. Я знал, что делаю.
Возможный сбой страховки беспокоил Криса меньше всего. Куда вероятнее было, что ограждение окажется крепче и выдержит даже сдвоенный удар колесом и полем. Или что он слишком рано отпустит руль и вылетит из радиуса действия амулета. Или что упадёт в реку и потеряет сознание от удара об воду. Вариантов было много. Гораздо больше, чем он успел обдумать за пару секунд, выделенных ему обстоятельствами на принятие решения. Но Мэй определённо не стоило об этом знать. Её и так до сих пор потряхивала нервная дрожь.
Больше всего на свете ему хотелось её успокоить. Отогнать испуг, убедить, что всё закончилось, что ничего страшного не произошло. Взять за руки, угомонить поле. Или просто прижать к себе, как неделю назад, когда она так доверчиво искала его защиты…
Крис сжал зубы на кончике бинта прежде, чем Мэй успела предложить помощь. Намеренно резко затянул узел — так, чтобы почувствовать боль.
«Не тебе её защищать».
— Если бы ты разбился из-за меня…
— Но я не разбился, — как можно мягче оборвал он. Нужно было остановить этот маховик. Эту силу, раз за разом возвращавшую её к прошедшему и уже потерявшему значение моменту. Крис прищурился и растянул губы в улыбке. — Более того: я даже получил неожиданный бонус.
За несколько секунд в глазах Мэй сменили друг друга удивление, непонимание, призыв к ответу. Отступать было некуда.
— Я тебя вижу, Мышь.
«Я тебя вижу…»
Он улыбался, скользя весёлым взглядом по её лицу, волосам, плечам… Осознание обрушилось мгновенно и едва не вызвало приступ паники. Хотелось закрыть лицо руками. Хотелось отвернуться. Хотелось сбежать. Прямо сейчас оказаться где угодно, только не под его взглядом. Мэй отпрянула было, собираясь подняться, но осталась на месте. В конце концов, всё уже случилось. Она сама виновата. Она сама была неосторожна.
— Я догадывался, что дело не только в желании не запоминаться. Но всё ещё не понимаю, почему ты так шарахаешься.
— Очень мило с твоей стороны, — раздражённо фыркнула Мэй. — Надеюсь, бонус тебя не разочаровал? Ты, наверное, ужасно рад увидеть меня «настоящей»?
Она сама не ожидала, что в последней фразе окажется столько обиды и горечи.
— Если ты думаешь, что я увидел тебя настоящей только сейчас, то ты серьёзно меня недооцениваешь.
Попутчик улыбался, и в его взгляде не было ни капли насмешки.
— Тогда можешь в порыве учтивости процитировать мою маму и сказать, что естественное всегда красиво. Давай, не стесняйся. Я даже сделаю вид, что верю.