Тонкие силовые нити вились вокруг дикого урагана, пытаясь связать, удержать, остановить. Если не получится — хотя бы хлестнуть побольнее, выдернуть из опасного сна. Следующий штурм блокирующих чар ему удалось ослабить, и разбушевавшаяся энергия рванулась к нарушителю границ с угрожающим напором. И Крис ударил. Так сильно, что пространство дрогнуло, пошло трещинами, зашлось болезненным стеклянным звоном — и осыпало обидчика дождём бритвенно острых осколков. Он задохнулся, выскальзывая из сна в успокоительно материальную безопасность комнаты.
Крис ещё не открыл глаза, когда запястья Тины вырвались из его рук, а сильный удар в грудь («Ладони, — успел он обрадоваться. — Не поле») бросил назад, на деревянную спинку кровати.
— Что ты наделал?!
— Кажется, не дал тебе завалить испытательный срок. — Крис потёр ушибленную спину и поднялся. — Ты против?
Заплаканные серые глаза впились в него с отчаянной яростью.
— Кто тебя просил вмешиваться? — прошипела Тина, и Крис невольно попятился. — С чего ты взял, что можешь вламываться сюда и что-то решать?
Она встала и шагнула вперёд, вынуждая брата отступить ещё дальше.
— Ты же ничего не знаешь! Не понимаешь, каково это!
— Я понимаю, Тин, — тихо возразил Крис. — Я чувствую.
— Чувствуешь? — взвилась сестра. — Ты, значит, такой чуткий, да? А я вот не чувствую! Ничего не чувствую! — Её голос истерически звенел, слёзы текли по щекам, но Тина их не замечала. — Ты не знаешь, каково это — постоянно, каждую минуту понимать, что части тебя нет! Как будто левая половина тела ходит и двигается, а правую отрезали, и кровища хлещет, а ты всё ходишь, как под анестезией, видишь, что руки нет, и ноги нет, и от головы — половина, и умереть не можешь, и вообще ничего не можешь!
— Тиночка, солнышко…
Анита хотела подойти, но дочь бросила на неё огненный взгляд, и мать остановилась.
— Вы ничего не можете знать! И какое вам дело? Почему для того, чтобы я стала «солнышком», от меня надо было отпилить кусок?! Почему мне нужно было стать беспомощной, чтобы обо мне хоть кто-то начал беспокоиться?
— Очень скоро ты поймёшь, что неправа, и тебе будет стыдно, — тихо предупредил Крис.
— О, у меня, оказывается, есть отличный консультант по стыду! — Её голос ломался от слёз и гнева. — Человек, который всегда делает что взбредёт в голову и из любого дерьма выходит чистеньким!
Тина не глядя схватила с тумбочки книгу и швырнула в брата. Крис поймал том на лету и осторожно отправил на стол.
— Отличная способность! — Вторая книга полетела через комнату и тоже была поймана в воздухе.
Останавливать снаряды полем было бы куда проще, но Крис давно изжил привычку инстинктивно прибегать к колдовству. И сейчас эта сдержанность пришлась как нельзя кстати.
— Всеобщий любимчик! — Книг под рукой было много, и Тина не собиралась их жалеть. — Драматичный герой с провокационной и опасной мечтой! Даже судьи прониклись! Баловень и позёр! Поле — зло, да? Болезнь, да? Ты ввязываешься в авантюру, которая чуть не уничтожает всех магов в округе, и даже это сходит тебе с рук! Я только один раз нарушила правила! — Книги закончились, и вместо них в полёт отправилась узкая деревянная шкатулка. — Один долбаный раз! — Снаряд ударил Криса под рёбра. Шкатулка раскрылась, и по полу разлетелись амулеты, которые Тина больше не могла использовать. — Это тебе должны были заблокировать поле, ясно?!
Стеклянный шар с искусственным снегом пролетел над плечом Криса и разбился о стену. Подставка упала на пол. Фигурка оленя заскользила по паркету и скрылась под столом. А звон стекла всё звучал. Звенела повисшая в спальне тишина.
Кристина застыла, уронив руки и глядя на брата широко распахнутыми, покрасневшими от слёз глазами. И как будто хотела, но всё не решалась вдохнуть, чтобы сказать что-то ещё. Что-то совсем другое. Что-то, что заглушило бы этот напряжённый, натянутый звон.
Крис резко выдохнул, в несколько шагов пересёк комнату и обнял сестру. Очень-очень крепко. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем безвольные руки Кристины дрогнули и легли ему на спину.
— Полтора года — это чертовски много, Тин, — прошептал Крис. — Но ты же справишься, да?
Лишь дождавшись слабого кивка, он смог её отпустить.
Родителей в комнате уже не было, но Крис знал, что они ждут его за дверью. Потому что Тина права, и они действительно не всё способны понять. По крайней мере, без объяснений. А ещё он знал, что теперь может — и должен — уйти. Потому что всё обошлось, и ничего плохого уже не случится. По крайней мере, сегодня.