— Я заблокирую тебе сенсорные каналы, — сказала Джин, и безучастность пациента пошла трещинами. — Временно, конечно. На несколько часов. Будет неприятно, но сейчас очень важно ограничить взаимодействие твоего поля с энергосферой.
— Ты можешь отменить действие блокатора? — севшим вдруг голосом спросил Крис. — Чтобы я снова мог чувствовать. Тогда я сам справлюсь.
— Могу. Но тебе нужно отдохнуть. Не желательно, а необходимо. Ты вымотан и едва держишься на ногах. Об эмоциональном состоянии я даже говорить не буду. Я не хочу рисковать, Крис. Не бойся. Я буду очень осторожна. А теперь встань, пожалуйста. Мне нужно тебя видеть.
Он послушно поднялся, напряжённо выпрямился под её изучающим взглядом. Джин отошла на несколько шагов. Задумчиво прикусила губу. Вернулась. Обвила силой его лодыжки и запястья, осторожно стягивая линии поля к бёдрам и плечам. Приложила ладонь к его груди, чувствуя, как колотится сердце. Пальцами другой руки провела вдоль позвоночника — от затылка к пояснице. Пациент слепо смотрел куда-то в угол палаты.
— Сейчас будет больно, — предупредила Джин и резко сжала кулаки, затягивая подготовленные энергетические узлы.
Крис очень хотел стерпеть, но глухой протяжный стон всё же прорвался через стиснутые зубы. На спине и висках заблестели капли пота. Дыхание сделалось частым и поверхностным. Пальцы зашарили в воздухе в поисках опоры. Джин подставила плечо, удерживая пациента от падения. Опираясь на её руку, Крис тяжело опустился на кровать.
— Вот так, — прошептала врач, помогая ему лечь. — Уже всё. Дальше будет легче. Просто дыши, хорошо? Сосредоточься на дыхании. Закрой глаза. — Она говорила тихо и размеренно, словно пыталась его убаюкать, и, подчиняясь голосу, его дыхание становилось глубже и спокойнее. — Слабость — это нормально. Ещё какое-то время тебе будет трудно шевелиться. Не пытайся. Постарайся расслабиться. — Она проверила показания приборов, всмотрелась в поле пациента, убедилась, что нервные окончания не потеряли чувствительность, и только после этого осторожно поставила капельницу, закрепила контролирующие и ограничительные амулеты. — Страх — это тоже нормально. Состояние твоего поля неестественно, мозг посылает сигнал тревоги, гормоны бунтуют, телу кажется, что поле повреждено и умирает, хотя на самом деле это не так. Это химия. С ней трудно справиться, но это скоро пройдёт. Просто знай, что ты в безопасности. Что бы сейчас ни произошло, тебе не нужно об этом беспокоиться. Я рядом, и это моя забота. Я побуду здесь, пока ты не уснёшь.
— А если я не усну? — тихо спросил Крис, и Джин мягко улыбнулась.
— Уснёшь. И очень скоро.
Судя по короткому взгляду, брошенному на капельницу, о причинах её уверенности он догадался сразу. И, похоже, остался ими недоволен.
— Тебе нужно поспать, — сказала Джин. — Никуда не бежать, не нервничать, не пытаться решать какие-то проблемы. Просто поспать.
Возможно, он хотел возразить. По крайней мере, взгляд, до этого равнодушный, вдруг сделался твёрдым и сосредоточенным. Однако вместо того, чтобы затевать бессмысленный спор, Крис попросил:
— Не говори родителям, что я здесь, ладно? И Тине. Не хочу, чтобы они прибегали и беспокоились. — Он зевнул, судорожно втянув стерильный больничный воздух. — Ты же говоришь, что я в безопасности, да? Не надо лишних… лишней… суеты…
— В безопасности, — подтвердила Джин. — Теперь — да. Я никому не скажу, что ты здесь. — Она почти видела, как сон обволакивает Криса, привлечённый её ровным голосом. — Отдыхай. Ты проспишь около восьми часов, а когда проснёшься, будешь снова чувствовать поле.
— Рэду… позвони… — Крис попытался приподняться на кровати, не смог, но продолжил говорить, упрямо борясь со сном. — Надо сказать… что меня… не будет… — Он облизнул губы, нахмурился. — Это… важно. Он знает, что…