Через некоторое время пассажиры, собравшиеся на палубе, видели, как от парохода отошла лодка. В ней сидели мальчик в пионерском галстуке и два матроса. Они причалили к берегу, наломали ворох берёзовых веток и снова возвратились на пароход, который терпеливо дожидался их посреди реки.
В каюте было установлено дежурство. Дежурили по очереди: сам Вася, бабушка, ехавшая к своему внуку на зимовку, бухгалтер леспромхоза Григорий Семёнович и инженер-строитель Пётр Васильевич.
Вася благополучно довёз шелкопряда домой. В школе его уже ждали ребята и среди них, конечно, Зинка. Она только хотела спросить про коконы, как Вася открыл чемодан. Зинка ахнула и бросилась вынимать гусениц.
— Осторожней! — закричал Вася. — Не мни! Ну куда ты их? Вот сюда, на стол клади. Да неси скорей берёзовые ветки!
И Зинка, с почтением поглядывая на Васю, беспрекословно выполняла его распоряжения.
Что остаётся
Мишка сидел в пустой кухне и ел хлеб с повидлом. Обед сегодня не готовили: мама вместе с фабричными девчатами ушла хоронить Веру Константиновну.
До чего же тихо. И радио молчит. Мишка хотел включить, но так и не включил — раздумал.
Три недели назад Вера Константиновна заболела. Мама вызвала врача. Он пришёл, посмотрел Веру Константиновну, потом вышел на кухню. Мишка слышал, как он спрашивал у мамы, с кем живёт Вера Константиновна, есть ли у неё родные. Мама сказала, что есть племянница, но она живёт в другом городе, а больше никого нет — сын погиб во время войны. «Но вы не беспокойтесь, — сказала мама врачу, — она без ухода не останется». Врач сказал «спасибо», выписал рецепты и ушёл. Мама готовила Вере Константиновне еду. Прибегали девчата с фабрики, где работала Вера Константиновна. Весёлыми голосами рассказывали разные новости, тоже весёлые. Вера Константиновна слушала, кивала седой головой:
— Так, так… А Зина-то ходит в школу?
— Ходит, ходит, — уверяли девчата. — Даже к вам не выбралась — на занятиях.
— Так, так, — кивала Вера Константиновна и просила: — Вы уж с ней полюбезней. Характер такой.
— Мы и так любезно. Была б она человеком, ваша Зина!..
— Ну-ну! Какие быстрые. Человеком! — говорила Вера Константиновна и повторяла задумчиво: — Это не просто — человеком!
Вера Константиновна устало откидывалась на подушку. Девчата тревожно переглядывались. Весёлыми голосами говорили «до свиданья». А потом, тихо прикрыв дверь, выходили на кухню. Выкладывали на столик апельсины, конфеты, яблоки. «На рынке брали — шампанский ранет. Может, ещё чего нужно? Вы только скажите», — спрашивали Мишкину маму.
Мишка тоже иногда заглядывал к Вере Константиновне. Часто-то ему некогда по гостям расхаживать — у него вон сколько дел. Но уж очень Вера Константиновна радовалась, стоило ему просунуть голову в дверь.
«А… Мишенька, — скажет и даже спицы отложит в сторону, — заходи, заходи, милый».
Потом подвинет ему вазочку с конфетами, апельсины.
Ужас до чего Вера Константиновна любит угощать! Съел Мишка конфету, съел апельсин и собрался уходить. А Вера Константиновна: «Посиди да посиди, Мишенька». И опять угощает. Если бы были одни апельсины или одни конфеты, Мишка ни за что бы не съел столько. А так — съест апельсин, а после кислого всегда хочется сладкого. Конфету съест, а после сладкого кислого хочется. Пока сидел в гостях, на тарелке одни корки апельсинные остались да бумажки от конфет.
Однажды Мишка вошёл, сел на краешек табуретки рядом с кроватью.
«Скучно лежать без дела, — пожаловалась Вера Константиновна Мишке серьёзно, как взрослому, и повторила: — Ой как скучно!»
«А вы спите, — посоветовал Мишка. — Я в воскресенье, когда в школу не идти, сплю и сплю, пока мама не заругается».
Вера Константиновна улыбнулась бледными губами:
«Твоё дело такое — спать, сил набираться. Ты ещё наработаешься».
А сама опять за вязание. Перебирает жёлтыми пальцами блестящие спицы, да так быстро — не разберёшь, где пальцы, где спицы.
А ещё через несколько дней Вере Константиновне стало хуже. Приехала машина «скорой помощи». Веру Константиновну вывели под руки, усадили в машину и увезли в больницу. И вот теперь она умерла. Оказалось, у неё такое сердце, что ничего нельзя было сделать.
Мишка сидел в тихой кухне, ел хлеб с повидлом и думал, как это получается: человек живёт, живёт, и вдруг…
Невозможно даже себе представить, что Вера Константиновна никогда больше не будет жить у них в квартире, в своей комнатке, где над узенькой железной кроватью, застланной голубым одеялом, висит картина: мальчишка, шагающий по лужам. Голова у мальчишки опущена, наверно, он рассматривает отражающиеся в лужах ещё голые ветки деревьев и облака и бредёт, не разбирая дороги. Картину эту нарисовал сын Веры Константиновны, Гриша, тот, что погиб на фронте. И хотя картина была немного не закончена, Вера Константиновна повесила её на стену. Мишка любил смотреть на Гришину картину. И ему всегда хотелось узнать, куда идёт этот мальчишка. Но это так и осталось неизвестным.