"Волчата" с трудом развернулись рванули за мной. Время они потеряли, и ехали цепочкой — я мог бы оторваться, уйти. Но я все вспоминал испуганные глаза Юлы на памятнике. Вот ведь бывает — а в жизни, тьфу, то есть, уже после жизни — она веселая…
На шоссе падал снег — мелкий, плотными крупинками. "Волчата" вылетели на трассу следом за мной, разгоряченные — осознать испуг они не успели, хотя их тело наверняка уже вопило от ужаса. Я готов был гнать Ромашку прямо по всей трассе, до грунтовой дороги — но перед его носом светлая сталь взлетела, преграда непреодолимая.
Адамант — руки раскинуты крестом, светлый плащ развевается — не от ветра, это он сам с собой ветер принес. А лица я не видел. Меня скрутило так, что я мог только мычать, вцепившись в ледяной руль.
Рев моторов я слышал, он разрывал тишину не так, как Ромашка. Пение моего друга звучало чистой нотой, а тут будто кричали раненые быки.
А потом стало тихо-тихо, снежинка упадет — и то будет слышно. Смотреть на мир не хотелось. Ничего не хотелось. Пусть бы меня живьем зарыли в яму, засыпали толстым слоем земли… чтобы никогда ни звука, ни запаха, ни света не прорвалось.
— Мики, что ты наделал, — голос шуршал пожухлой травой.
А двое ребят, "волчата", съежились на земле подле своих мотоциклов, головы в плечи, и сверху сомкнутые ладони.
— Ты уверен, что вправе решать чужие судьбы?
У меня льдинки в горле застряли, колючие и не тают. Я ведь не хотел убивать… то есть, я хотел, чтобы они на своей шкуре… Ярость была — лютая стужа, когда поворачивал на Ромашке туда, откуда живым чаще всего нет выхода. Вот и остались от ярости — осколки в горле.
— Я отведу… — меня хватило на шепот. Но Адамант не умел быть снисходительным.
— Отведешь. К грунтовой дороге.
И повернулся — идти прочь. Я готов был зубами вцепиться в его рукав, лишь бы только не уходил. Голос пропал совсем, но удалось выдавить сиплое:
— Что там произошло?
— Взорвался баллон газа. Трое выживут.
Тело не слушалось — не то свинцовое, не то резиновое. Они бы и сами добрались, наверное. Ну и зверьки всегда на подхвате. Но я просто не мог бросить, и Адамант ни при чем — я сам не сумел бы… Дико звучит, понимаю. Один из них, явно младше меня, все оглядывался, губы облизывал, и лицо было такое растерянное. Я завел Ромашку, и те последовали за мной, как тень за хозяином. Оба всю дорогу молчали.
Глава 10
Най проснулся от звонка в дверь. Замычал раздосадовано, перевернулся на живот и уткнулся носом в подушку. Звонок не стихал, натягивание одеяла на уши не помогло.
Выругавшись, он встал и направился к двери.
— Кого еще принесло?!
И, услышав ответ, ошарашенно замер, потянулся к замку. Люди в темно-серой форме появились на пороге, по-хозяйски оглядываясь вокруг, один протянул Рыси бумажку, на которой было что-то написано.
— Какого… — он не успел даже протереть глаза, ничего не соображал, и, что видит перед собой ордер на обыск, сообразил не сразу. Но и без него ничему не препятствовал, слишком растерялся.
А эти, из Службы, похоже, знали его квартиру не хуже самого Ная… Во всяком случае, передвигались они более чем уверенно.
— Да вы в коридоре не стойте, — посоветовал главный. И вежливо указал на стоящий в зале диван:
— Пожалуйста.
Натаниэль подчинился, только сейчас до него начало медленно доходить, что какие-то типы…
— Эй. Какого… — он приподнялся, видя, как взяли его гитару и вертят ее, будто пытаясь разобрать на части.
— К нам поступил тревожный сигнал. Если он окажется ложным, мы принесем глубочайшие извинения. А пока большая просьба — не мешать.
— Инструмент оставьте в покое, — зло сказал Най, доставая сигарету из пачки. — Если только что сделаете… плевать мне на ваши корки!
Главный невозмутимо кивнул.
— Никто не собирается устраивать погром. Ваш дом и имущество останутся в полной неприкосновенности.
Най вытолкнул воздух сквозь зубы и уставился в окно, на розовеющее небо. С утра он соображал туго, а такая внезапная атака захватила его, как ёжика кверху брюхом. Ну и бардак, не в комнате, вообще… убиться и не встать.
— Есть! — послышалось примерно через полчаса.
— Сожалею. — Лицо главного стало еще более непроницаемым, — Вам придется проследовать с нами.
— Куда?! Вы что, сдурели?
Оглянувшись, он натолкнулся взглядом на две застывшие фигуры. Они выглядели… целеустремленно.
— Нам нужно задать вам несколько вопросов.
— Так задавайте!
— Не здесь. Оденьтесь и следуйте за нами.
Натаниэль только тут сообразил, что пижамные штаны одеждой не являются, и гостей в них обычно не принимают… разве ж это гости? Заныло внутри, под ребрами, даже злость прошла.
— Сейчас…
Пока асфальтового цвета машина мчалась по сонным еще улицам, по мокрому следу поливальной машины, он смотрел вперед удивленно, не в состоянии осознать, что все происходит на самом деле. Чувство реальности пришло лишь в кабинете — таком спокойном и скучном, с папками в высоком пластиковом шкафу, с белыми плафонами на потолке. Здесь в воздухе витали запахи безграничной власти, указов и официальных обращений, и сквозь них едва заметно просачивался запах тревоги, бессонных ночей и запретов.
Люди рядом по-прежнему казались безликими, нацепившими на всякий случай человечьи маски. Так чучело притворяется живым существом, и даже моргает стеклянными глазами для пущего сходства…
— Садитесь. Имя, Фамилия? Возраст?
— Натаниэль Хайма. Восемнадцать полных.
— Место рождения?
— Лаверта…
— Как часто вы покидали город?
— В пятнадцать лет. Ездил к бабке со стороны матери. Ну и?
— Усто Хайма ваш родственник?
— Дальний.
— Как часто видитесь?
— Редко, — Най недоуменно повел плечом. Над фикусом, закрывавшим треть подоконника, крутилась недовольная мутно-желтая пчела.
— По какой причине он был у вас с пятнадцатого на шестнадцатое апреля?
— Не знаю.
— Хотите сказать, что он не сообщил о причинах визита?
— Не сообщил. Слушайте, для чего…
— Здесь мы задаем вопросы.
— Ладно, — буркнул Най еле слышно, перемещаясь на краешек сиденья.
— Вы поддерживали связь на протяжении последних лет?
— Сказал же, нет.
— Вы обменивались поручениями или подарками?
— Нет.
— Он просил вас взять на хранение что-нибудь?
— Да нет же! — чуть разозлился Най.
— Вам знаком этот предмет?
На столе перед Наем лежал снимок — продолговатый цилиндр и дымчато-фиолетовой керамики. Присмотревшись, Най подумал — а может, и не керамика, может, камень, кость или пластик… непонятно.
— Этот предмет вам знаком.
— Нет, — Натаниэль покачал головой. Внутри слегка зудело раздражение, но он надеялся — сумеет быть паинькой, недоразумение скоро прояснится, и можно будет уйти отсюда к лешему. А Усто… Усто Най когда-нибудь убьет.
— Знаком?
— Нет.
— Он был найден за кухонным шкафом. Вы хотите сказать, что посторонний человек в доме знал о существовании тайника?
— Какого тайника? — растерялся Най.
— То есть вы понятия не имеете не только об этом предмете, но и о том, что творится у вас в квартире. Превосходно.
— Послушайте… — несмотря на предупреждение, он попробовал снова: — Что произошло? — перевел взгляд с одного на другого.