Как мы сюда попали?
Нет, черт возьми, о чем он говорит?
– Шай, я не...
– Ты обвинила его задницу, и я должен был признаться тебе тогда. Я не сделал этого тогда, а теперь признаюсь.
Я в замешательстве склонила голову набок.
– Кого и в чем обвинила?
– Того парня, – заявил он.
– Того парня? Какого парня?
– Твоего умершего парня.
Что-то ударило меня тогда, и это ударило меня, как кувалда.
Он никогда не называл Джейсона по имени. Он никогда не был груб с ним, никогда не бросал клеветы, был совершенно спокоен, когда я говорила о нем, даже когда он вел меня через мое горе или своенравные мысли.
Но он ни разу, ни разу не произнес имени Джейсона.
Я почувствовала, как у меня свело живот.
– Шай, я не понимаю, о чем ты говоришь, – тихо сказала я.
– Ты сказала, что вернулась к себе, что я привел тебя туда, что ты уже не с ним как раньше. Ты уже давно не была собой. И ты отдала мне должное за то, что я помог тебе вернуть саму себя, не задумываясь о том, что именно я был тем, кто разрушил тебя в первую очередь.
Я моргнула и спросила.
– Что?
– То дерьмо, Таб, случившее с нами четыре года назад, когда я вел себя как придурок и говорил чертовски серьезные глупости, которые заставили тебя уйти от меня? После этого ты изменилась. Я сделал это с тобой, и я не хочу, чтобы это дерьмо вернулось, чтобы ты поняла это и...
Тогда я поняла.
– Я не оставлю тебя, Шай, – отрезала я твердо, крепко сжимая его бедро.
– Дерьмо никуда не девается со временем, Таб, и...
– Заткнись, – приказала я, и его голова слегка дернулась.
Я проигнорировала это и продолжила.
– Шай, мне было девятнадцать. Я понятия не имела, кто я такая. Я все еще не открыла себя полностью. Ты этого не видел, но между тем временем и тем, когда ты вернулся в мою жизнь, я прошла через целый ряд событий. Музыка. Друзья. Места, где я зависала. Одежда, которую я носила. Не знаю, зачем я это делала, – я улыбнулся ему. – Я знаю, что это было весело.
– Не морочь мне голову, – ответил он. – Это дерьмо началось, когда я накинулся на тебя незаслуженно.
Я почувствовала, что моя улыбка покинула меня, и наклонилась, чтобы смягчить удар, когда призналась.
– Ага. – Я заметила, как по его лицу пробежала тень, и быстро продолжила. – Но Шай, дорогой, это случилось бы в любом случае. Может быть, по-другому, но каждый в этом возрасте отправляется в путешествие, чтобы узнать, кто он. Ты сделал это, и это привело тебя в «Хаос». Я тоже сделала это, и окольным путем это вернуло меня домой и к тебе.
Тень ушла с его лица, но лишь немного, прежде чем он тихо сказал.
– Во-первых, я должен жить с тем, что это забрало тебя у меня и привело к тому парню. Да, детка, это привело тебя обратно ко мне, но я почти потерял тебя, а ты тем временем страдала, теряя все. Во-вторых, и это у меня сейчас на уме, я не хочу, чтобы ты возвращалась к этому по какой-то причине и позволяла тому, что я сделал, проникать тебе под кожу.
Я покачала головой и наклонилась так близко, что мои груди коснулись его руки, и я положила руку ему на грудь.
– Шай, с этим покончено. Всем этим. Джейсон ушел, и в этом нет ничьей вины. Это просто то, что жизнь приготовила для меня. И мы прошли ту плохую историю, которая у нас была. Она не вернется.
– Мама оставила папу из-за того дерьма, что он сделал с ней в колледже. За долбанное десятилетие до того, как она бросила его из-за этого.
Так вот оно что.
– Я не твоя мама, дорогой, – осторожно сказала я ему.
– Дерьмо никуда не девается, – повторил он.
– Они умерли, – объявила я, и эта боль, которую он думал, что прячет за ухмылками или случайными разговорами, промелькнула в его глазах. И все же я продолжала. – Они не оставили тебя, Шай. Они умерли. Я обещала, что не оставлю тебя, и, честно говоря, ты заставил моего домовладельца против его воли согласиться с тем, с чем ты хочешь, и вечно таскаешь мою задницу туда, куда тебе вздумается и если бы у меня были причины злиться, они бы появились еще в прошлом месяце. Но я понимаю, что ты такой, какой есть. Ты заботишься обо мне и о том, что у нас есть. Мы также знаем, каково это – не иметь всего этого, поэтому мы не позволяем этому дерьму вставать между ними.
Его брови поползли вверх.
– Тебе не нравится, когда я таскаю всюду твою задницу?
– Поначалу это меня пугало, – я снова усмехнулась. – А теперь, по-моему, это даже горячо.
Он изучал меня мгновение, прежде чем его глаза прояснились, а губы дернулись.
Я позволила своей улыбке исчезнуть и прижала руку к его груди.
– Я не оставлю тебя, Шай. Ты не потеряешь меня, потому что тогда я потеряю тебя, а этого не случится.
Он задержал на мне взгляд на два удара сердца, и я увидела, что он стал теплым и целеустремленным, а потом Шай прошептал в восторге.
– Ты великолепна, Табби.
– Я знаю, – беззаботно ответила я, снова улыбнувшись. – Мой мужчина говорит мне это все время.
Он опустил взгляд на мой рот и приказал.
– Поцелуй меня, детка.
Так все и решилось. Все было хорошо.
Я наклонилась вперед и сделала то, что он мне сказал.
У него был вкус пива с легким привкусом текилы.
Вот Шай.
Вот я.
Все прекрасно.
***
Мы остались в баре подольше, чтобы выпить еще пива, поужинать и сыграть десять партий в бильярд. Я выиграла четыре, Шай выиграл шесть. Однако пари, которое мы заключили на этот раз, было намного интереснее и включало в себя то, что я буду регулярно отсасывать у него.
Поскольку я уже делала это регулярно, и мне это нравилось, это не было проблемой, но я бы не призналась Шаю в этом, поэтому целенаправленно позволила ему выиграть эту последнюю партию.
Я думала о том, чтобы отдать ему его выигрыш, когда он впустил нас в мою квартиру. Я была так занята приятными мыслями, что не заметила, что на кухне горел свет. Я также не заметила, что Шай остановился как вкопанный, пока не столкнулась с ним.
– Шай, дорогой, что...? – начала я, шагнув к нему, и проследила за его взглядом в сторону кухни.
То, что я увидела, заставило меня застыть как статуя.
Кейн Аллен, мой отец, сидел на барном стуле.
Я была его дочерью, но папа был сексуален так, что даже я знала, что он серьезно сексуален. Темные волосы смешались с небольшим количеством седины. Шикарная байкерская козлиная бородка на подбородке, в которой тоже было немного седины. Он подарил мне мои глаза, сапфирово-синие, только его могли быть теплыми или пронзительными. У него было большое тело, которое его хорошие гены поддерживали в форме, так как он, черт возьми, не работал и пил, и ел то, что хотел. У него также были морщинки в уголках его глаз, которые я любила, потому что они углублялись, когда он смеялся.
Сейчас он не смеялся.
Он сидел на барном стуле, ноги широко расставлены, локти покоились на бедрах, он перебрасывал бутылку пива из одной руки в другую, а глаза устремлены на нас.
Он знал. Я поняла, что он знал, по ощущению напряжения в комнате и выражению его лица.
Он знал.
О Боже.
– Папа... – начала я, делая два шага к нему.
– Пит сказал мне, – прервал он меня, и его тон заставил меня остановиться. – Моя дочь мне ничего не сказала. Пит приходил сюда вчера утром в гости и видел, как Шай уходил. Я видел, как вы двое целовались возле байка Шая. Пит просидел всю ночь, раздумывая, стоит ли ему рассказать мне. Потом он сказал мне.
Я втянула в себя воздух и открыла рот, чтобы что-то сказать, но папа опередил меня.
– Вы солгали мне. Солгали Тайре. Твоему брату. Моим братьям, – его взгляд переместился и пронзил Шая. – Твоим братьям.
У меня кровь застыла в жилах, и я начала.
– Мы...
– Солгали, – отрезал папа, ставя бутылку пива рядом с тремя, которые уже стояли на стойке, показывая, что он был на кухне некоторое время, а затем он выпрямился на табурете, его глаза вернулись к Шаю.
– Она моя чертова дочь, чувак.
– Я знаю об этом, брат, – тихо проговорил Шай.
– Я все понимаю, чего я не понимаю, так это какого... хрена? – повторил папа, его голос был низким и очень страшным.
Это было не хорошо.
– Папа, пожалуйста, позволь мне объяснить, почему...
Его брови взлетели вверх, а глаза впились в меня.