Черт.
– Если тебе понадобится тихое место, детка, просто позвони.
– Я сделаю это, Шай, – тихо ответила она.
Он вздернул подбородок.
Она повернулась к нему спиной и опять принялась за книги.
Шай вышел из «Фортнума», чувствуя знакомый пожар. Только на этот раз не в животе.
Он был в его сердце.
Она не позвонила, чтобы воспользоваться его квартирой.
Она вообще не позвонила.
И больше он никогда не видел ее у «Фортнума».
***
Шесть месяцев спустя
Шай сидел снаружи за одним из столов для пикника, ноги расставлены, локти на бедрах, бутылка пива свободно держится в руках. Он наблюдал.
Впервые почти за год Табби оказалась в «Хаосе». Она шла из офиса и спустилась по ступенькам, держа за руку Райдера, помогая ему удерживать равновесие, пока он боролся, чтобы передвигать маленькие ножки по ступеням лестницы. Девушка держала Катта на бедре, и Шай видел, как тот на ходу бьет ее кулачком по щеке.
Она благополучно довела их до подножия лестницы, но остановилась, и Шай увидел, как она повернула голову, дернула ее вперед и поймала кулачок Катта ртом.
Он взвизгнул. Табби отпустила его маленький кулачок, и ее мелодичный смех пронесся по двору и ударил его прямо в живот с такой силой, что это было чертово чудо, что он не застонал.
Потом это случилось.
Райдер споткнулся, Табби наклонилась, чтобы поправить его, и по пути ее взгляд скользнул по двору, по территории, прямо мимо него.
Мимо него.
Словно он был гребаной невидимкой.
Боже.
Черт.
Боже.
Было время, когда он встречался с ней взглядом, но она быстро отводила глаза, и он знал, что она наблюдает за ним. Каждый раз, когда она оказывалась рядом, до того что сделал той ночью, если он видел ее, ее глаза были устремлены на него.
Теперь он был невидим. Как будто его не существовало.
Девушка усадила детей в свою машину и пристегнула их ремнями к задним сиденьям, а Шай продолжал смотреть, чувствуя, как внутри все сжимается.
У нее была отличная машина. Отец подарил ей её, когда девушке исполнилось шестнадцать, и она заботилась о ней, как об одном из младших братьев. Ярко-синяя краска блестела, чистая и нетронутая, в лучах августовского солнца. Шикарный автомобиль.
Табби, одетая в свободное платье, которое закрывало ее ноги, и в котором было так много гребаного материала, что нельзя было догадаться, что было под ним. Она выглядела так, как будто не принадлежала этой машине. Платье было спасено, будучи без бретелек, верх по существу эластичный топ, покрывающий ее сиськи, но все же...
Это были не обрезанные короткие шорты и обтягивающие майки, которые она носила раньше.
И ее волосы не были распущены и растрепаны. Они были заплетены в толстые косы, плотно прилегающие к ее голове с обеих сторон, чтобы вспыхнуть массой волос на затылке, что только намекало на густую, блестящую гриву, которую хорошие гены Тэка даровали ей.
Да, он высказал свою точку зрения.
Да, черт возьми, год назад он действительно, бл*дь, высказал свою точку зрения.
Она пристегнула детей, когда большой Пити вышел из офиса, неуклюже спустился по лестнице, и Шай наблюдал, как Пити и Табби вступили в шутливый спор, который он не мог услышать. Таб проиграла и притворилась, что злится, когда отдавала ключи и топала вокруг машины.
Единственный ребенок Пити был похоронен глубоко под землей. Когда он вернулся после ее похорон, он был разрушен. Мужчина был немолод, но после того, как он потерял дочь и вернулся в братство, он выглядел на тысячу лет старше.
Теперь, заметил Шай, он ухмылялся, складывая свой огромный пивной живот за рулем машины Табби и поправляя сиденье.
Это сделала Таб. Таб вернула его. Табби сложила его по кусочкам и давала Пити повод ухмыльнуться.
Табби, для которой Шая просто не существовало.
Пити залез, и он, Таб, Райдер и Катт помчались куда-то, куда Шай понятия не имел. Шай слышал, как Черри и Тэк говорили об этом достаточно, чтобы знать, что старшая сестра Райдера и Катта души в них не чаяла и баловала их. Поэтому он решил, что это будет мороженое или парк, но что бы это ни было, оно было наполнено любовью их сестры.
Он смотрел на машину, пока она не скрылась из виду.
Потом встал из-за стола и вошел внутрь.
В прохладной темноте комплекса мужчина остановился в общей комнате и уставился на флаг «Хаоса», повешенный на стене в задней части комнаты.
Прохладно и темно, его внутренности все еще сжимались, а сердце горело.
Он поднял бутылку и, рассекая воздух рукой, послал бутылку через комнату, чтобы вызвать пенистый взрыв пива и коричневого стекла на стене напротив двери рядом с флагом клуба.
– Господи, брат, какого хрена? – он услышал грохот со стороны комнаты. Обернувшись увидел Хая, сидящего на табурете у стойки бара, за которой стоял Снэппер.
Шай не ответил. Он забрался за стойку и взял бутылку текилы.
На обратном пути от бара, направляясь в свою комнату, он грубо приказал.
– Уберите все это дерьмо!
Затем Шай исчез в своей комнате.
***
Семь месяцев спустя
Он подкатил свой грузовик к остановке позади синей машины на обочине.
Шай получил свой первый вызов за восемнадцать месяцев.
Она не была на охоте.
У нее была квартира.
Табби стояла, прислонившись бедрами обтянутыми джинсами к машине, скрестив руки на жилете. На ногах сапоги на низком каблуке, скрещены в лодыжках, голова повернута к нему, глаза скрыты за зеркальными очками в проволочной оправе.
Он видел ее один раз с тех пор, как она сбежала с Пити и братьями, и это было на рождественском празднике «Хаоса» в комплексе. Он появился с женщиной под руку. Она ушла пятнадцать минут спустя.
Вот и все.
Теперь, когда он вылез из грузовика и направился к ней, она не вздрогнула. Просто наблюдала за ним.
Когда Шай оказался рядом, хотя он не произнес ни слова с тех пор, как они виделись у «Фортнума» больше года назад, она объявила резко.
– Я знаю, как сменить колесо, но гайки затянуты слишком сильно.
Он остановился в полшага от нее, посмотрел на Табби через очки и проворчал.
– У меня все охрененно, детка. Спасибо, что спросила. Как сама?
Ее голова дернулась, а плечи распрямились, как будто ей в спину вставили стальной стержень.
– Прошу прощения? – спросила Табби.
– Ничего, – пробормотал он. – Сделай одолжение, отойди. Мне не нужно, чтобы машина соскользнула с домкрата, пока я разбираюсь с твоей шиной, потому что твоя задница прислонилась к нему.
Девушка оттолкнулась, и Шай направился за ключом. Табби уже вытащила запаску, подняла машину на домкрат и положила гаечный ключ на асфальт. Шай присел на корточки и схватил гаечный ключ, когда она заговорила.
– Звонил Роско. Он в десяти минутах езды. Если это не входит в твои планы, он сказал, что сможет помочь.
– Мне нужно десять минут. Тогда ты можешь снова исчезнуть, – пробормотал Шай, прикладывая ключ к гайке и обнаруживая, что она не ошиблась. Они были сильно затянуты.
Табби замолчала. Шай работал.
Он поменял колесо, бросил ключ в багажник и захлопнул его, заявив.
– Езжай в гараж. Если у тебя есть время, сейчас было бы неплохо. Не уезжай слишком далеко на этой запаске.
– Может, я и девочка, но мой отец – байкер и механик. Я думаю, что знаю достаточно, чтобы не ездить на запаске, – ответила она. – Хотя, – продолжила девушка, когда он посмотрел на нее, – ты подал мне идею. Буду как все эти глупые женщины, которые не знают ничего об этом и беспомощно размахивают руками или читают инструкции. Раздайте их по всему Денверу. Объясните, как менять колесо. Как это опасно. Я обязательно наклею на них бабочек и посыплю блестками, чтобы удержать их внимание, пока они читают.
Шай почувствовал, как его глаза сузились, и спросил.
– Какого хрена?
– Ничего, – пробормотала она, и он почувствовал, как внутри у него все сжалось, когда она спросила. – Минет – приемлемая плата за смену шины или изголовье кровати должно качаться?
Серьезно?
Он не видел эту сучку несколько месяцев, не разговаривал с ней больше года, что за чертово отношение?
Он был слишком взбешен, чтобы спросить ее об этом, все, что он смог выдавить, было повторение.
– Какого хрена?
– Расплата, Шай. Я, конечно, не хотела бы спровадить тебя с дороги просто так, – объяснила она, и он почувствовал, как его челюсть сжалась, прежде чем он заставил себя ответить.