Диакон. Вот!
Секретарь. Что – вот?
Диакон. Самое главное, что с ними посоветовались. Потому что без них в нашем деле – никак.
Секретарь (надменно). Вы, отец диакон, что-то против отечества имеете? Может вы – пятая колонна, или, не приведи Господи, национал-предатель?
Диакон. Каюсь. Был такой грех.
Секретарь. Что-о?!
Диакон. В великий пост курочки по ошибке попробовал. Оскоромился.
Секретарь. Не по чину ехидствуете, отче…
Эрос (перебивая, внезапно). Понял!
Секретарь. Чего ты понял?
Эрос. Все. Перед глазами небесный свет просиял. И истина открылась… в последней инстанции. (Смотрит на диакона.) Масоны это.
Диакон (осенившись). Точно, отец настоятель. Они и есть. А больше некому.
Секретарь. Стоп-стоп, вы о чем? Какие еще масоны?
Эрос (показывает руками огромный нос). Вот такие, отец секретарь. Они это придумали. Их происки.
Секретарь (кротко). С ума сошел, отче? Где ты сейчас нормального масона найдешь?
Эрос (убежденно). Можно. Если постараться.
Секретарь. Ну, ты, отец настоятель, даешь… Ты сам-то помнишь, кем был до крещения?
Эрос. А кем я был?
Секретарь (передразнивая Эро́са, тоже рисует огромный нос). Рубинштейном ты был до крещения.
Эро́с и диакон переглядываются.
Эрос (неуверенно). Было. По молодости лет. Не отрекаюсь. (Воодушевившись). Но замолил ведь! Окончательно и бесповоротно. «Помилуй мя, Боже, по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих очисти беззаконие мое…»
Секретарь (машет руками). Хватит, хватит! Затянул… (Значительно.) Нет, отец Эро́с, такого не замолишь. У нас там все записано. Так что имей в виду. Мы тебя, конечно, не попрекаем, как говорится, кто старое помянет… Но и ты тоже… прояви… широту взглядов.
Эрос (после паузы). Значится, нет масонов?
Секретарь. Нету. Мечта это. Выдумка мирового сионизма.
Диакон (примирительно). Ну, и слава тебе, Господи! Сто лет жили без масонов и еще сто лет проживем…
Эрос (секретарю). А коли нет масонов, отец секретарь, что же вы тогда в штатском приехали?
Секретарь (испуганно оглянувшись). Чего, в каком штатском?! Думай, что говоришь! Знаешь, кто у нас в штатском ходит? Нам, грешникам, до них, как до неба.
Диакон. Я слыхал, некоторые совмещают.
Секретарь. А вот это уже клевета. Отродясь мы, слуги Божии, погон под рясами не прятали.
Эрос. Чего же вы не в рясе тогда?
Секретарь обходит, смотрит, нет ли кого вокруг. Возвращается.
Секретарь. Чтобы не возбуждать…
Эрос. Кого?
Секретарь. Религиозной розни. Место тут, сам знаешь, чуждое, басурманское.
Диакон. Истинная правда. Я, отец Василиск, давно хотел спросить: когда басурмана-то нагнем?
Секретарь. Никогда.
Диакон (упавшим голосом). Значит, ждем, когда он нас нагнет.
Секретарь. Ни он нас, ни мы его. Ибо ныне экуменизм, мир и в человецех благоволение. И басурман такой же считается человек на двух ногах, как и, прости Господи, любой архиерей.
Диакон. А я вот видел, как ихний мулла нашему епископу руку целовал.
Секретарь. Ну, это их дела, мужские. Вышестоящие. Нас с тобой не касаются. А тебе ни руку, ни ногу никто целовать не будет. Даже не надейся.
Эро́с встает со стула. Смотрит перед собой.
Эрос (задумчиво и с расстановкой). Может, оно, конечно, самих масонов и не существует. Но что-то в этом роде есть наверняка. (Секретарю.) В космос полететь! Не мог простой смертный такое выдумать, никак не мог!
Секретарь. Мог там, или не мог – это не наше дело. Наше дело обеспечить явку с повинной…
Диакон. Чего?
Секретарь (поправляясь). В смысле… Обеспечить исполнение решения.
Пауза. Эро́с стоит, закрыв глаза.
Эрос (решившись). А я вот что скажу: не бывать этому!
Секретарь. Чему не бывать?
Эрос. Космосу не бывать. А мне в нем – и подавно.
Секретарь. Это кто же так решил? Ты, что ли?
Эрос. Нет на то Божьего произволения.
Секретарь. Значит, не полетишь?