Эрос. Что-то больно суров новый секретарь.
Диакон (разводит руками). Начальство.
Эрос. Да уж… Ну, а вообще что думаешь, отец Михаил?
Диакон. Прогневали мы Бога, отец Эро́с – вот что я думаю.
Эрос. Бога еще прародитель наш Адам прогневал…
Диакон (кивает). За его грехи и терпим. «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть…»
Эрос (нетерпеливо). Господь с ним, с Адамом. Нам-то что теперь делать?
Диакон (помолчав). Придется, видно, лететь. Другого выхода не наблюдаю.
Эрос. Да ты что? Лететь! Ты еще мне плыть прикажи…
Диакон. Да ведь двадцать первый век на дворе, отче. И не такие похабствия творятся, пора бы привыкнуть.
Эрос. Это пусть с другими творятся. Со мной – шалишь! Не пройдет.
Диакон. А чем мы лучше прочих?
Эрос. Во-первых, не мы, а я. Ты тут и вовсе не при чем.
Диакон. А во-вторых?
Эрос. Во-вторых, не готов я. Ни духовно, ни физически.
Диакон. Ну, так это… Подготовиться можно.
Эрос. Подготовиться, значит?! Так ты своего настоятеля, да? Иудиным целованием приложиться хочешь?
Диакон (струхнув). Да что вы, батюшка… Я ведь от чистого сердца! А вдруг и правда кого там встретите?
Эрос. Кого я там встречу? Там триста градусов мороза!
Диакон. Ну, так силам небесным все равно.
Эрос (изумленно на него смотрит). Ты это серьезно?
Диакон. А почему нет, отец Эро́с? Конечно, Господь Бог наш вряд ли на околоземной орбите обретается. Но ангелы там, херувимы…
Эрос (в сердцах). Дурак! Вот дурак – он дурак и есть!
Диакон. Да почему же сразу дурак?
Эрос. Да потому что соблазн это нечестивый, понимаешь, соблазн! По твоему, ангелы в космосе только моего появления ждут?
Диакон. Да я, отец…
Эрос. Довольно. Ты ведь что сейчас говоришь? Ты всю мистику христианскую обрушить хочешь?!
Диакон. Что вы? Даже в мыслях не было!
Пауза. Отец в волнении Эрос ходит туда и сюда.
Эрос. Вот ты говоришь: космос, ангелы, херувимы… ладно, пускай. А почему тогда они другим космонавтам не являлись, которые до меня?
Диакон. Так те атеисты были. А вы лицо духовное, в сущем сане. Вашу молитву скорее услышат, чем какого-то, прости Господи, космонавта. Тем более, что он и не молится вовсе.
Пауза. Отец Эро́с о чем-то тяжело задумался.
Эрос. Значит, полагаешь, нужно лететь?
Диакон. Так ведь и выхода никакого нету. Лететь – или сан с себя сложить. Уж лучше лететь с чистым сердцем, с надеждой, с радостью.
Эрос (смотрит перед собой, мрачнеет). А если там ничего нет? Вообще ничего? Ни Бога, ни ангелов, ни святых – только тьма внешняя и скрежет зубовный… И я это увижу? Своими глазами? Что тогда?!
Диакон (рассудительно). Тогда, батюшка, и думать будем. А дневи, как сказано в Писании, довлеет злоба его. Надо приуготовляться к тому, чего не избежать.
Эрос (после паузы). Ну, раз так, то и начинай.
Диакон. Что начинать?
Эрос (садится на стул). Приуготовляться!
Диакон. В каком смысле?
Эрос. В прямом. Готовь меня к полету. Как ты есть бывший офицер.
Диакон. Так я, батюшка, в ракетных войсках не служил. Я десантником.
Эрос. Ну, все равно… Дело военное, летучее.
Диакон. Не так, чтобы сильно летучее… Мы больше по падениям. Падать, пожалуй, научу.
Эрос (с досадой). Да зачем мне падать? Падать я и без тебя умею… Ох, Владычица Небесная, за что наказуешь? (Диакону.) Ладно, что помнишь о подготовке космонавтов?
Диакон. Перед стартом, вроде, не едят ничего…
Эрос. Это пусть… Поститься нам – дело привычное.
Диакон. Еще… на центрифуге вращаются.
Эрос. А это для чего?
Диакон. Чтобы не тошнило.
Эрос. Мудро. Это подойдет.
Диакон. Одна беда – центрифугу брать неоткуда.
Эрос. Центрифуга не твоя забота. Центрифугу я найду. (Встает со стула, ходит вокруг диакона, разглядывает его.)
Диакон (с подозрением). Что?
Эрос. Разоблачайся, отче!
Диакон. Это зачем?