– Да?! Мне расхотелось у неё учиться.
– Однако, учит она хорошо. Так можно и морковное пюре, которое она выдаёт за лекарство, потерпеть!– и девушка улыбнулась.
– Морковное… пюре?
– Замороженное морковное пюре, с добавлением туда ложки соли, и столько же сахара… ну а так, ты всё верно поняла, она заставляла нас есть эту гадость…– девушку аж передёрнуло от воспоминаний.
Глава 2 Знакомство с Валентиной
Катя стояла и не знала, что ещё говорить. Морковное пюре, причём замороженное… замороженные продукты вообще, как читала Катерина, вредны для голоса. Катька молчала, думая и осознавая, в какую непростую и ужасно неприятную ситуацию она себя загнала. Но, даже несмотря на такие мысли, девушка решила продолжать учиться и помочь Лизе и другим ребятам, которые также, как и она, и новая знакомая Кати- Лизка, учились у Валентины и принимали её такой, какая была их преподаватель. Но Катерина даже не собиралась подчиняться Валентине и потакать прихотям последней. Катька поклялась сама себе мысленно, что поможет ребятам наладить отношения с учительницей, чего бы ей то ни стоило… в таких размышлениях девушка стояла неподвижно, не дыша, словно её парализовало. Лизка глядела на Катю и разглядывала самые мельчайшие элементы в одежде у Екатерины. Катя же даже не обращала на это внимания, пока Лизавет не промолвила:
– Она тебя убьёт.– и замолчала, грустно взглянув на Катерину, будто бы вся ситуация была и в самом деле до боли серьёзна.
– Почему? За что?!
Катя сразу поняла, про кого говорила Лизавета- про Валентину. Сердце Катьки ушло в пятки, а пот появился на лбу. Комок подкатил к горлу, ведь Катерина не знала, преувеличивает ли Елизавета, или же нет. Искренне Катя надеялась на последнее, однако, после всех рассказов Лизки надежда была столь хлипка, что ещё бы одно слово Лизавет про злость учительницы, и у Катерины была бы истерика, однако слёзы уже текли по щекам Катьки, невзирая на то, что Лизка после своих слов была крайне спокойна. Это ведь значило, на самом деле, по всей видимости то, что Лизавет преувеличивала и под словом «убьёт», она подразумевала «поругает», или же «наорёт».
Лизка протянула Кате папку с нотами всяких разных песен, и даже не ответив на вопрос новой знакомой, вышла из кабинета. Катька же осталась стоять в середине класса, держа в руках папку и не зная, что с ней делать. Сердце девушки всё ещё колотилось, ведь с Валентиной она так и не познакомилась, только лишь по словам Лизавет Катя могла представит, какой ужасной пыткой для неё будут года в училище… но успокаивала Катерина себя лишь тем, что Лизка могла соврать, поэтому волновалась первая уже не так сильно, как до того, как мысль об этом пришла ей в голову.
Вскоре в класс вошла Валентина. Взгляд у неё действительно был суров, а вид- крайне строг, будто бы она не в училище пришла работать, а в офис, где требовалась особая форма одежды. Волосы женщины были седыми и короткими, а в руках она держала ноты какой-то арии, текст которой Катя не смогла разглядеть, но что интересно- она того сделать даже не пыталась, ведь Катерине было на это абсолютно всё равно. Девушка безумно забоялась что- либо говорить. Катька, едва взглянув на Валентину, будто бы потеряла дар речи и стояла, боясь задышать. Катерина не знала, что ей говорить и как себя вести с новым преподавателем вокала, оттого сердце её уходило в пятки. Катька побледнела, а голова её закружилась с бешеной силой. Девушка взялась за ручку шкафа, чтобы не упасть прямо на плиточный пол.
– Осторожнее, пожалуйста,– сказала Валентина холодно и жёстко, так, что Катька аж почувствовала тот холод, мороз, что шёл прямо из души Валентины. Та холодность и бесчувственность выводила Катерину из себя, а самочувствие девушки стало ещё хуже. Но Валентине на то было всё равно, и она продолжила:– Этот шкаф стоит тут с того момента, как появилась школа. Если Вы его сломаете, я налью на Вас воду. У меня её много, как Вы можете сейчас заметить и понять, открыв шкаф и увидев много бутылочек с водой.
Катерина удивилась такому хладнокровию, и злость охватила девушку. Но именно эта злость излечила все боли в теле Кати: сердце стало биться в нормальном ритме и наконец голова перестала кружиться, и Екатерина отошла от шкафа. Она больше не чувствовала безысходность, или же боль. Теперь же девушка положила папку с нотами на стол, издав при этом грохот, и промолвила, не дрожа ни одной частью тела: