Живая текучесть. Красота…
Любоваться Ладой, скинувшей одолженные мной одежды, можно было ещё долго, но всё же разум и чувства властно требовали отдыха. И я нырнул на более тихий уровень сна, как в Глубину, сознательно отрезая себя от восприятия материального мира. Я твёрдо знал, что в случае угрозы Страж сумеет подать мне сигнал тревоги, пробившись к сознанию даже сквозь такой – без малого мёртвый – покой.
В общем, выспался я на славу. Прилив сил и радостная бодрость буквально распирали меня. Настолько, что хотелось запеть или начать совершать какие-нибудь необременительные глупости. Скажем, наколдовать десяток радужниц или даже устроить небольшой магический фейерверк. Зачем? А ни за чем. Просто так.
И я бы, наверно, не удержался, да только поведение Лады вскоре заставило меня забыть о простых радостях.
Хилла не выглядела больной. Да и с чего бы? Но насколько высоко держалась планка моего утреннего настроения, настолько же планка её эмоционального фона опустилась. Я не сразу ощутил это, поскольку после совместной ночёвки под охраной Стража автоматически начал воспринимать её как "попутчика, условно безопасное ближнее существо". Это, с одной стороны, достаточно много, чтобы перестать следить за объектом, имеющим подобную "маркировку", с той же бдительной подозрительностью, с какой следят за чужаками. Но, с другой стороны, этого ещё недостаточно много для дружеского внимания и доброжелательной опёки.
Сколько в моей жизни было временных попутчиков? Много. А я, признаться честно, эгоцентрист ещё тот. Что для мага вовсе не является недостатком, но…
В общем, позади остались добрых две трети иламми, прежде чем я сопоставил кое-какие нюансы, пристально изучил отражения эмоций в ауре спутницы и спросил, сколь осторожно, столь и настойчиво:
- Лада, что-то не так?
Отвечая, хилла не посмотрела на меня. Хотя раньше в моменты разговора оглядывалась – даже шагая прямо через лес, без дороги. Ещё один скверный знак.
- Может быть.
- Я не понимаю. Ты голодна? Устала? Чего-то боишься? Может, ты заболела?
- Я чувствую себя хорошо.
- Тогда почему у тебя такое поганое настроение? Или, уж прости за нескромный вопрос, у тебя наступили месячные?
Она резко остановилась. Но зато наконец-то посмотрела не в сторону, а мне в лицо.
- Ты! – Пауза. И почти ошарашенно, – Ты забыл?
- Что именно?
- Я лишена права рождать жизнь, – ответила Лада довольно тускло.
Тут я отвесил себе мысленный пендель. Размашистый такой. Действительно, ведь вчера она чуть ли не прямым текстом объяснила мне, что бесплодна, а я… тьфу, балбес!
- Прости. Я вовсе не хотел тебя задеть, – вместо ответа я получил ещё один ошарашенный взгляд. Может, хилла как-то прокомментировала бы сказанное вслух, но я уже продолжал:
- Но если ты здорова, сыта и так далее, я тем более не понимаю, в чём причина твоей хандры. Быть может, ты предвидишь некие неприятности? Но молчать о своих предчувствиях по меньшей мере странно. Я не из тех глупцов, что пропускают предупреждения мимо ушей…
Похоже, простые обороты вроде "не хотел тебя задеть" или "пропустить мимо ушей" Лада понимала излишне буквально, поскольку в её огромных нечеловеческих глазах вновь плавилось настоящее море непонимания. И слава судьбе, потому что это самое непонимание взламывало ледяную корку иных, менее приятных эмоций.
- Будущее ни при чём. Ты… как ты можешь не понимать? Ты, ваишет?
- Да запросто! – Я сосредоточился, стараясь напитать слова прозрачностью ламуодо предела. – Послушай, Лада. Я не обратил должного внимания на некоторые твои слова. Но и ты упустила кое-что из того, что я говорил. Я рождён не в Пестроте! В некоторых вопросах я до сих пор наивен, как ребёнок – просто потому, что в детстве мне преподали совсем иной набор прописных истин. Я порой не могу до конца понять местных людей, – а ты хочешь, чтобы я с полуслова понимал тебя! И даже – чтобы читал твоё молчание, как книгу на родном языке!
На этом мне пришлось прервать свою пафосную речь, поскольку хилла медлительно, едва ли не робко перетекла ближе и положила руки мне на плечи. Почти обняла. Я не очень-то понимал, что мне делать дальше. Но на всякий случай приобнял её в ответ таким же неуверенным жестом, каким некогда утешал младшую сестру, готовую расплакаться из-за какой-нибудь обиды.
Плакать Лада не стала. Я и не ждал от неё подобного; если честно – я вообще не знал, чего от неё ждать… замерев, хилла посмотрела мне в глаза с расстояния менее локтя. Не прочитав в ответном взгляде ничего, кроме растерянности и, быть может, довольно смутного стремления защитить её от опасностей окружающего мира, Лада высвободилась из моих объятий. Как мне показалось, в её чувствах при этом преобладало разочарованное облегчение.
Впрочем, именно показалось.
Интерпретировать её чувства мне удавалось не очень хорошо. Хотя у Аспафия написано, что язык эмоций не требует перевода, но высказывание это явно относилось к эмоциональным реакциям существ одного вида. А меж тем внешняя антропоморфность хилла, как я уже успел убедиться, являлась штукой на редкость обманчивой.
Отступив ещё на шаг, Лада спросила:
- Ты не понимаешь меня?
- Нет. Но, – добавил я, – хотел бы понять.
Странный жест, вроде волны дрожи, пробежавшей от плеч до кончиков пальцев рук.
- Тогда идём дальше, Рин Бродяга.
И мы пошли дальше.
В английском языке, который я изучал задолго до того, как начал практиковаться в ламуо, "сила" и "власть" сливались в одном коротком слове: power. А вот в реммитау, или, дословно, Осколочном Языке, своеобразной магической латыни Пестроты, объединяются со словом "власть" другие значения: "понимание", "движение" (или, в личной модальности, "действие"), "искусство". Именно эти оттенки смысла при смешении дают слово "магия".
Соответственно, маг – это субъект, обладающий властью, проистекающей из понимания движения мировых сил и своих собственных действий… причём действий, опосредованных одной из множества строгих форм искусства. Швыряющийся сгустками сырой энергии, как бы он ни был могуч, какой бы властью над реальностью ни обладал – не маг.
И идущий тропой недеяния, подобно даосам, – не маг.
И, к слову, зашедший слишком далеко адепт одной из иррациональных школ – не маг. Как только существо перестаёт контролировать свою Силу, позволяя Силе контролировать себя, оно теряет право на это звание. Да, такой адепт может быть очень могущественным, но…
Для таких на моей родине (то есть планете, где я родился) тоже было придумано особое слово: барака. В буквальном переводе с арабского, если не ошибаюсь, – "святой".
Я – именно маг. Причём маг-странник и маг-одиночка.
Таков был мой собственный обдуманный выбор. Который я подтверждаю всеми своими действиями ежеминутно. Снова и снова выбираю именно этот путь, признавая справедливость платы. И риллу свидетели: как же порой горька эта справедливость и тяжка плата!
Но – по порядку.
Ближе к вечеру мы с Ладой добрались до крупного поселения, защищённого уже не живой изгородью, а земляным валом в три человеческих роста и частоколом из внушительных, в полтора-два обхвата, брёвен. При самом беглом взгляде в Глубину становилось видно, что физические барьеры довольно удачно дополняются щитами постоянных чар. О мелочи типа голодных духов местные могли не беспокоиться… и не только о мелочи.