— Сейчас я освобожу тебя, — сказал я ей, используя искусство ламуо.
Хилла крупно вздрогнула. Сморщила узкое большеглазое лицо в гримасе, которую никто не назвал бы человеческой. Да, бледная кожа её походила на змеиную, а на теле, имеющем почти человеческие пропорции, не росло ни единого волоска; но нечеловеческой её гримасу делали мимические мышцы, у людей отсутствующие как класс.
Хотя кляп я уже достал, ответа словами с её стороны не последовало.
Касание стальных струн пальцем. Сладить с прокованным в сталь заклятием было задачей не по моему искусству. Но этого и не требовалось, так как я умею кое-что иное. Образ, который я вызвал в своём сознании, был очень конкретен и ярок. Я представил себе кристаллическую решётку сплава железа с углеродом, в просторечии именуемого сталью. А потом представил, как эту структуру атакуют молекулы кислорода и воды.
То, что я хотел сделать, отличалось от манипуляций местных алхимиков сильнее, чем программирование на ассемблере с его прямым обращением к машинному коду отличается, скажем, от программирования на "Турбо-Паскале". Вот так, наспех, управляя простейшими химическими реакциями исключительно при помощи воображения, я не могу провести ни одного мало-мальски сложного синтеза — я ведь, в конце концов, знаю химию весьма посредственно. Зато простые разрушительные воздействия на этом уровне прошибают любую защиту высокого уровня, даже напоённую энергией до предела. Ибо ломать — не строить.
Результат можно было увидеть невооружённым взглядом.
Ржавчина. Распад.
Прах.
Всего несколько секунд спустя путы на хилла рассыпались рыжим порошком. Разумеется, вместе с тем отточенным сплавом заклятий, который был на них наложен. Путы стоили в золотом эквиваленте больше, чем весили сами, но жалеть о потере такого артефакта? Ещё чего.
— Ты свободна, хилла, — сказал я. — Ступай к своим сородичам.
Я встал и уже хотел отвернуться, чтобы продолжить путь, когда бывшая пленница впервые подала голос.
— Кто ты?
— Меня зовут Рин. Можешь звать меня просто Бродягой.
Хилла выдала короткую ритуальную фразу, переварить которую моё зачаточное умение ламуо не смогло. Ведь помимо семантики в язык встроена ещё и культура. Обычаи. Правила, ритуалы и табу. То, что не озвучивается, а лишь молчаливо подразумевается.
— Какие такие узы? — переспросил я. — Объясни!
Хилла зашевелилась и перетекла в положение сидя. Да, именно перетекла. (И это — после немалого срока полной неподвижности в магических путах!) Казалось, что у неё при движении меняется длина костей и число суставов. Вряд ли так оно и было на самом деле: будь девчонка истинным метаморфом, её бы не спеленали настолько легко…
Как бы то ни было, её движение оказалось красиво. Очень. Моё лицо овеял ветерок влечения. Этому я немало (и неприятно) удивился, так что сразу же постарался влечение погасить.
— Узы судьбы. Жизнь и смерть, долг и интерес. Случай, что сильнее распорядка.
Я не всегда соображаю достаточно быстро, что да, то да. Но на этот раз хилла изъяснялась значительно яснее, и понять её было просто.
— Ты хочешь стать моей спутницей?
Сарказм пропал даром. Здесь не я один испытывал трудности с пониманием.
— Да.
Коротко и настолько ясно, что яснее уже некуда.
— Но почему ты не хочешь вернуться к своим?
— Ты — свой.
— Я имел в виду твоих одноплеменников. Других хилла.
Ответом была новая ритуальная фраза. Приблизительно: "Изгоям, лишённым места в старом (непонятный термин), остаётся надежда на милость и защиту судьбы в новом (тот же непонятный термин)". Высказавшись подобным образом, бывшая пленница охотников за рабами легла на спину, закрыв свои огромные, тёмные, как у зверя, глаза, подставив хмурому небу беззащитное горло и застыв в неподвижности.
Абсолютное большинство гуманоидов не смогло бы заледенеть ТАК. Кажется, она даже сердцебиение погасила.
Ну вот. Как говорится, приплыли. И что мне оставалось делать?
— Ладно, — буркнул я, — не умирай. Хочешь идти рядом со мной в неизвестность, иди. Только что мне с тобой делать, пигалица?
Глазищи хилла открылись, уставясь на меня. Неподвижность сгинула, наполняясь жизнью. И жизнью, надо признать, чертовски притягательной.
— Ты принимаешь меня как ваишет?
Смысл последнего термина от меня ускользнул. То есть было ясно, что он обозначает партнёра по неким узам. Но вот каким именно узам?
Я — недоучка. В такие моменты это раздражает особенно сильно.