— Почему тот человек не захотел нас пропустить? — спросила Лада.
— Полагаю, он сумел разглядеть гостинец из Мрака, который я ношу в себе. И испугался.
— А почему ты позволил ему решать за тебя?
— Потому что не хотел угрожать, а тем более убивать. Не настолько нам нужны приют, пища, предупреждения об опасностях и всё остальное, что мы могли бы получить у поселян.
— Но ведь твоё Право выше!
— Ты о магии?
— Да. Ты искуснее и сильнее, чем тот человек. Ему следовало склониться и выполнять твою волю. Почему он поступил не так?
— Гм. — "Ну и нравы бытуют у хилла, судя по этому вопросу…" — Лично для Хромого покорность была бы безопаснее, это верно. Но у него за спиной — сколько-то сотен душ, за которые он в ответе как шаман поселения. Он не вправе допускать за стену ничто из того, что сочтёт опасным. Его долг — погибнуть, но защитить тех, кто ему доверяет.
— Глупо. Если он так встречает всех, его быстро уничтожат вместе с его поселением.
Я покачал головой.
— Не так уж глупо. Будь вместе с нами десяток вооружённых наёмников или подорожная, а лучше — и то, и другое, Хромой пропустил бы нас, как миленький. Если бы я вломился в поселение силой, он бы тоже меня не остановил. Задача шамана не в том, чтобы стоять насмерть перед любыми угрозами, а в том, чтобы отваживать угрозы умеренные. Посильные.
Лада поразмыслила и повторила:
— Глупо.
— Зря ты так. Это не глупо, и это не умно. Просто мир людей, слабых по отдельности, устроен именно по таким законам. Если ты подумаешь, то поймёшь: правила, по которым живёт большинство мне подобных, вполне… да, естественны.
— Но ты не подобен им и живёшь не так.
— А я в первую очередь маг и лишь во вторую — человек. Подумай над этим тоже. Вот ты кем бы хотела быть больше: хилла или ведуньей?
— Не вижу разницы.
Я вздохнул. Говорят, насильно мил не будешь. Но заставить думать того, кто думать отказывается — задачка потруднее…
На этом разговор завял. Я решил не отвлекаться на жонглирование словами, требующее к тому же использования ламуо, и сосредоточиться, во-первых, на окружающем лесе, а во-вторых, на моей спутнице.
Искусство друидов сверхъестественно развивает наблюдательность (сверхъестественно в самом что ни на есть прямом смысле). Но ещё важнее, чем обострённая чувствительность — возможность управлять своими чувствами почти без ограничений. Кожное зрение и эхолокация по сравнению с некоторыми сенсорными техниками — детские забавы. Даже знакомая мне раньше лишь по фантастике визуализация запахов, как и другие варианты управляемой синестезии, для учеников друидов не является чем-то из ряда вон выходящим.
Для обхода поселения я счёл полезным войти в состояние, в моей внутренней картотеке обозначенное как "старый лесовик". Лёгкая, как у медведей, близорукость (но повышенная острота зрения в ближнем радиусе), раз в пять-шесть усиленный слух, углублённое порядка на два восприятие запахов плюс взгляд до середины второй вуали Глубины.
Пребывать в "старом лесовике" я могу часами, хотя у этого состояния, как и у всего на свете, есть своя цена. Из возможных постэффектов: тошнота, головные боли, идущая носом кровь, нарушения сна и своеобразный шум в голове, как будто по ней несколько раз врезали тяжёлым тупым предметом. Если не лечиться, вся эта прелесть будет длиться больше суток. Как похмелье.
Зато "старый лесовик" компенсирует моё городское воспитание. И даже с запасом.
— Ты стал совсем другой, — неожиданно сказала хилла, о которой я почти забыл. Звонкий голосок отдался в костях черепа неприятной вибрацией. Ответить я предпочёл шёпотом.
— Да. А ты так умеешь?
— Нет. Так — нет.
Неинформативно. Но сейчас не до выяснения нюансов недосказанного.
Около человеческих поселений всегда скапливается разнообразная вредоносная нечисть, а то и настоящая нежить. Этот процесс так же неизбежно естественен, как накопление мусора. Кружат на расстоянии, привлечённые аппетитными запахами, разнообразные сверхъестественные хищники; слетаются к лакомым эманациям разумных, но слепых в плане магии существ низшие духи, с которыми постоянно приходится воевать шаманам. Являются на случайно вырвавшийся зов твари Глубины, Света и Мрака…