Кроме того, именно этот Spiritus способен к порождению, а не только к словно бы абстрактному «одухотворению низшей природы»; хотя при этом ниоткуда не следует, что именно его пространство (т.е. Второе Сыновство и его как бы «подбрюшье», где и пребывает, поддерживая это Сыновство словно крыльями, Spiritus) полнится «телами». Этот Spiritus – своего рода «Абраксас» Второго Отцовства (берем здесь этот термин в кавычки, ибо мы не уверены, что в данном случае речь точно также идет о 365 эонах, ибо, по аналогии с песочными часами, Второе Отцовство может быть – не потому ли о нем так мало известно? - срединным горлышком-воронкой между двумя резервуарами для песка, в которую столько всего просто «не поместится»).
Четвертый – Дьявол, ибо он отмыкает всё замкнутое… В данном своем качестве сей «Дьявол» скорее Сатана как евр. сат-ан, т.е. как персонифицированное противостояние, ставшее возможным в принципе при переходе, с появлением этого «четвертого бога», от треугольника к квадрату (квартернарию), т.к. в треугольнике есть смежные вершины, а противостоят им (противолежат) только стороны, но нет, строго говоря, противолежащих вершин, тогда как в квадрате, при помощи мысленно проведенных линий (т.е. диагоналей), такое противостояние как раз реально. [Он] разлагает всё, обладающее формой, и всё телесное, [Дьвол - Διαβωλος], в коем всё обращается в ничто… Именно «после» Третьего Сыновства ранее более или менее единая Природа разлагается на 365 низших эонов, в низших из которых, в свою очередь, происходит реальное, а не метафорическое разложение: например, разложение человеческих тел после неизбежной физической смерти, затем эфирных двойников этих тел, затем двух низших астральных подпланов, затем еще двух и т.д. и т.п.
Анализируя теперь всю фразу целиком, понимаем, что «Дьявол» символизирует не столько (как, кстати, и соответствующий аркан «обоих» широко известных Таро) сонм «бесов», творцов-демиургов, архонтов и т.п., но и вообще всё, что ниже миров Трех Богов, т.е. он и «замыкает собой» (вернее, «размыкает» вовне) Барбело, и олицетворяет «в одном лице» вообще любые тварные миры.
Далее в Sermo IV «Юнг \ Василид» пишет о разнице между «богопознанием» и «богопочитанием», тем самым как бы сокрушая «антигностический аргумент» ересиологов, что «гностики нечестивы» в силу того, что они «почитают множество богов». Прочитаем этот текст внимательно, выделив в нем ключевые слова:
Блажен я, оттого что дано мне познать множественность и разнообразность богов. Горе вам, сменившим ту несовместную множественность на единственного Бога. На муки неразумения и искажения обрекли вы через это творение, коего сущность и устремление есть отличимость. Как можете быть верны вы своей сущности, когда множественное хотите свести к одному?..
В самом деле, Плерома – это множественность, Абраксас – это множественность, Человек, сотворенный, согласно всем «гностическим» текстам, богами, но не Богом (мы и здесь увидим это чуть ниже) – это тоже множественность. Познание одного Бога равносильно познанию только одного из высших аспектов, но, в силу неизбежной косности плотского человека, аспектов всё равно тварной природы, в результате чего, например, в качестве Отца Иисуса со временем был ошибочно «опознан» Яхве, и в других религиях антропоморфизация (в самом худшем смысле этого слова) «высших» богов также шла полным ходом. И, как уверяет Василид (и трудно с ним не согласиться), она не осталась безнаказанной:
… что чините богам, то случается и с вами. Всех вас уравняют, и исказится тем ваша сущность.
Неисчислимые боги некогда были людьми (и это как раз тот случай, от которого предостерегают, например, практикующие медитации буддисты своих последователей, см. начало нашего истолкования). Человек причастен у сущности богов, он происходит от богов и идет к Богу…
Другая часть этого утверждения Юнга \ Василида, четко разграничивающего богопознание и богопочитание (и именно последнее, а вовсе не «познание» - γνωσις, в данном контексте «ведет к Богу») вытекает как из вышеприведенной фразы, так и из сентенции о «не помышлении о Плероме» (также, к слову сказать, состоящей из многих богов), высказанной еще в I Sermo:
Как не стоит помышлять о Плероме, так не стоит почитать и множество богов (особенно учитывая, что к созданию земного, ущербного, человека причастны отнюдь не только светлые божества, т.е. «дети» или «отпрыски» Четырех Светов «гностических» текстов, но и архонты Иалдабаофа, при том, что во всепроникающем «язычестве» первые для человека трудноотличимы от последних). По меньшей мере (что в данном контексте означает «в некоторой степени», т.е. по минимуму) стоит почитать [даже] Первого Бога, Сущую Полноту и summum bonum. [Ибо] через молитву мы ничего не можем туда привнести и ничего не можем оттуда взять (действительно, эзотерически, как минимум с теософской точки зрения, «молитва Богу» как просьба срабатывает не иначе как «всего лишь» молитва ангелу-хранителю, который далее «действует самостоятельно», а как духовный акт она суть молитва собственному Высшему Я), ибо всё поглощает в себя сущая Пустота (она же – Сущая Полнота). Светлые боги образуют небесный мир, они многократны, они распространяют себя и множат бесконечно. Их высочайший господин есть Бог-Солнце (точнее, высший прототип Божественного владыки нашего физического Солнца-звезды).