— Вон оно что! — присвистнула Ксюша. — Опять продолжается херня из-за этого пропавшего!
— Хорошо, допустим. И что ты собирался сейчас делать? — продолжала я допытываться. — Ну вот, связал ты ее, и что дальше?
— Допросил бы как следует, — ответил Константин, помолчав. — Никто не хочет ничего говорить. Запугали всех или подкупили. А человек… пропал, и никаких следов.
Голос его еле заметно дрогнул, но парень сумел с собой справиться и только невесело вздохнул.
— Ой, Костик, что они с тобой тут делают? — услышала я у себя за спиной голос внезапно появившейся в комнате женщины.
Я оглянулась. Немолодая, но элегантно одетая особа с ужасом рассматривала открывшуюся перед ее глазами картину: связанного, окровавленного юношу, сидящего на полу среди разбросанных мешков и сумок, и двух возвышающихся над ним женщин, у одной из которых из ночной рубахи вывалилась наружу голая грудь.
Я указала Ксюше на ее оплошность, и моя сестрица без тени смущения спокойно запахнула халат и рассмеялась.
— Насилуем, — пояснила она, и я вспомнила, что не зря считала в детстве свою троюродную сестрицу похожей на маленькую разбойницу из сказки про «Снежную королеву». — Не видите, что ли? Сам пришел, сам хотел.
— Допрашиваем, — уточнила я, пощадив дамочку, которую от Ксюшиного вида и слов буквально передернуло. — Ваш Костик напал на женщину, чуть не задушил, вот мы и пытаемся разобраться…
— Костик, я как предчувствовала! — испуганно пролепетала женщина. — Костик, ну как же так: ты мне обещал! Ты же сказал, что просто хочешь задать несколько вопросов, и я тебе поверила! Зачем весь этот экстремизм? Ну что теперь прикажешь делать?
— От таких людей без силы ничего не добьешься! — зло пробормотал Константин.
— Ой, да у тебя кровь! — вскрикнула женщина. — Неужто зубик повредили? Открой рот, я посмотрю! Ну, не упрямься же!
— Перестань, мама, — отстранился от нее Костик. — Не сейчас! Оставь меня в покое.
— Я вам вот что скажу, — заявила Ксюша. — Я сдам этого типа в милицию. Есть свидетели, что этот гаденыш совершил на меня нападение, руки ломал! Знаете, какие у меня теперь синяки на руках будут? Даже на пляже не разденешься! А скоро самая жарища начнется. И вообще, я чуть не задохнулась, когда он мне в рот кляп вставил.
— Да что вы, женщина, — быстро-быстро заговорила незнакомка. — Произошло недоразумение. Мой мальчик не из таких, что вы. Он никогда пальцем никого не трогал. Просто он со вчерашнего дня сам не свой и находится в состоянии аффекта, как только узнал об исчезновении отца. Что вы, какая милиция!
— А мне-то что? У меня свой эффект, вот! — выставила напоказ Ксюша руку в мелких рыжих веснушках, на которой действительно ярко отпечатались следы пальцев.
— Господи, ну что же теперь делать? Что? — продолжала тихо причитать мать Костика. — Как бы нам с вами теперь разойтись по-хорошему? Хотите, я вам заплачу, чтобы вы забыли о недоразумении? Сколько? Так сказать, за причиненный моральный ущерб…
— И за физический в особенности. Ну, пятьсот рублей как минимум, — еще раз с нескрываемым удовольствием осмотрела Ксюша свою руку в мелких конопушках. — Пойдет?
— Пойдет, — вздохнула женщина, открыла сумочку и быстро вынула из кошелька несколько сторублевых бумажек.
— А тебе, получается, Костик, вовсе нельзя верить, — повернулась она к сыну и принялась нервно распутывать узел на его руках. — Я тебя одного больше никуда не отпущу. Сам же сказал: задам пару вопросиков, ты можешь пока в магазин сходить. Видишь, как дорого обходится твоя самодеятельность? Да помогите же мне кто-нибудь? Как это вы так сумели завязать, что невозможно распутать!.. Эх, Костик…
— Специальным узлом, — сказала я, освобождая заложника, которому его самодеятельность обошлась действительно дорого, учитывая также намятые бока и разбитую губу.
Хорошо еще, что я не применила сгоряча прием карате, который способен на некоторое время вовсе отключить человека от действительности. А то бы совсем уж перестарались!
Но какова моя сестрица! Ловко она сумела продать свои сомнительные синяки за пятьсот рублей! Не зря стоит теперь в сторонке такая тихая и сияющая — наверное, прикидывает в уме, на что лучше потратить свалившийся на нее подарок судьбы.
— Все равно… Все подкуплены, с милицией дело иметь бесполезно, — сердито проговорил импульсивный сынок. — Ни от кого правды не добьешься. Все сволочи.
— Но так тоже нельзя! — возразила ему мамаша. — Глупость какая-то! Если ты не доверяешь официальным органам, нужно все равно действовать грамотно. Сейчас даже в Тарасове существуют частные детективные агентства, где работают профессионалы, я узнавала! Мне, кстати, Павел Андреевич дал телефон частного детектива Татьяны Ивановой, которая в свое время помогла ему, казалось бы, совсем в безвыходной ситуации. Нужно не махать зря кулаками, а как можно скорее ей позвонить и попросить заняться нашим делом.
— Твоя однофамилица, что ли? — спросила Ксюша, которая совершенно уже успокоилась, ощущая в кармане своего халата приятное похрустывание купюр.
Теперь она занималась тем, что пыталась собрать мои рассыпавшиеся по всей комнате бусины. Увы, в пылу борьбы мое «женственное» украшение порвалось.
— Да как сказать? — ответила я неопределенно, с интересом разглядывая своих потенциальных клиентов. — Вообще-то, частный детектив Таня Иванова — это я.
— Ничего себе! — сказала Ксюша, по привычке взмахнув рукой, так что все собранные в кулак бусины дождем разлетелись в разные стороны. — С ума сойти! Правда, что ли?
— Правда, — потупилась я с видом скромницы, который, как говорила тетушка Роза, мне был особенно к лицу.
— А я-то думаю: где это ты, сестренка, так ловко научилась драться? — рассматривала меня теперь Ксюша во все глаза, как будто видела впервые в жизни.
Не поднимая глаз, я чувствовала, что и остальные сейчас занимаются тем же. Я дала возможность всем, и особенно Костику, вволю на меня полюбоваться, жалея лишь о том, что сняла при входе туфельки на высоком тонком каблуке.
— Это действительно вы? — страшно удивилась мать Костика. — Но… как вы здесь оказались?
Я подняла глаза, щедро накрашенные тушью «Max Factor», которой пользуются звезды Голливуда и частные детективы города Тарасова.
Костик по-прежнему смотрел на меня волком. Видимо, он до сих пор помнил удар по спине, и в особенности — свою унизительную позу, когда я сидела на нем верхом, как воинственная амазонка. Я же, напротив, вспоминала о нашей схватке теперь с удовольствием. Особенно вид его розового уха и запах, исходящий от пушистых волос.
— А чего тут особенного? Зашла в гости свою сестренку навестить троюродную, правда, Танюш? Мы ведь как родные дружим, пиво пьем, — похвасталась Ксюша.
— Значит, тем более судьба, — сказала женщина. — Так вы возьметесь нам помочь найти мужа?
— Но мой гонорар…
— Столько, сколько скажете, — не дала она мне договорить. — В такой ситуации деньги не играют никакой роли. Главное — найти Игоря. И начать нужно прямо сейчас, сию минуту…
— Похоже, мы уже начали, — сказала я и повернулась к Ксюше, которая все еще никак не могла собрать бусы. — Садись, поговорим теперь спокойно.
— О! Опять! — плюхнулась она на диван, закатив глаза. — Похоже, это никогда не кончится!
— Как бы я хотела, чтобы закончилось как можно быстрее и, главное, благополучно, — тихо проговорила мать Костика, и на ее глазах впервые показались слезы: она была готова вот-вот разрыдаться.
— Расскажите для начала все, что знаете: куда и зачем ездил ваш супруг, все подробности, которые вам известны, — обратилась я к Погорельцевой официальным тоном, давая понять, что начала работать. Это подействовало — женщина сразу же вытерла со щек слезы, собралась и начала говорить.
Хотя то, что знала об этом деле Ирина Петровна Погорельцева, в прямом смысле почти что равнялось нулю.
Две недели назад ее муж с группой ответственных работников отбыл в Стамбул на представительную международную конференцию по проблемам Востока. Делегаты вернулись в Тарасов еще неделю назад, а Игорь Николаевич, решив воспользоваться подоспевшим очередным отпуском, имел намерение на обратном пути отделиться от группы и навестить в Душанбе друзей детства и родственников, потому что когда-то провел в этом городе годы своей юности. Так он и сделал. Погостив неделю в Душанбе, откуда пару раз звонил домой, сообщая, что у него все в порядке, он накануне отъезда продиктовал по телефону номер поезда и вагона, в котором вернется в Тарасов, и попросил сына непременно его встретить, сказав, что с ним может быть очень тяжелый груз. Переживал, что груз могут не забрать по дороге, как договаривались, и потому придется тащить его домой.