— Вот вы у этого дома и остановитесь, — попросил Матов.
— А вам на што?
— К управляющему хочу зайти.
— Да ты его тепериче тут не захватишь: он на заводе; туды сходи. А я ужо кума повидаю. Вон ты меня где ищи, видите? — сказал Балашев, останавливая телегу, чтоб дать слезть доктору, и указывая ему рукой на какую-то приземистую кузницу.
Лев Николаевич только что отошел несколько шагов по направлению к главному зданию завода, как вдруг его остановил раздавшийся сзади громкий голос хозяина:
— Вон он домой, Петр-то Лаврентьевич, пошел; догоняй его скорее! — кричал доктору Балашев, кивая головой на кучку рабочих, следовавших за молодым человеком в сереньком пальто и соломенной шляпе с широкими полями.
Матов поспешил в ту сторону.
— Не меня ли вам угодно? — уже с крыльца обернулся к нему молодой человек, когда один из рабочих что-то шепнул на ухо последнему.
— Я имею удовольствие говорить с г. управляющим здешнего завода?
— Именно.
— Петр Лаврентьевич Терентьев?
— Так точно.
— Доктор Матов, — с вежливым поклоном отрекомендовался Лев Николаевич.
— Очень приятно… — протянул ему руку Терентьев; потом, слегка наклонив голову, он прибавил: — К вашим услугам.
— У меня имеется покорнейшая просьба к вам… Одна из них неважна и не к спеху, а другая… я бы желал переговорить о ней с вами с глазу на глаз, — заявил доктор.
— Пожалуйте за мной, только не можете ли вы обождать хоть минут десять, пока я сочту рабочих? — спросил управляющий, вынимая из бокового кармана пальто записную книжку и следуя внутрь дома.
— Даже полчаса и больше, настолько я не спешу, — сказал, идя за ним, Матов.
— Сделайте одолжение, присядьте пока вот хоть здесь на диван, — предложил ему Терентьев, останавливаясь на маленькой, открытой в сад террасе, которая вела прямо на переднее крыльцо, откуда они вошли в нее. — Курите? Прикажете папирос?
— Благодарю вас, у меня есть с собой сигары и спички, — отозвался Лев Николаевич.
Управляющий молча поспешил на крыльцо, где рабочие, расположившись теперь уже на его ступеньках, вполголоса, но горячо спорили между собой о чем-то. Матов закурил сигару и с любопытством стал рассматривать издали плотную фигуру своего нового знакомого. Фигура эта действительно была интересна во многих отношениях, но прежде всего бросилась в глаза несомненными признаками цветущего здоровья и физической силы. Тем не менее последнее качество не настолько преобладало у Терентьева, чтобы наносить ущерб его нравственной стороне; об этом ясно свидетельствовали и добродушные глаза с замечательно умным взглядом, и приветливая, несколько сдержанная улыбка, и, вообще, все выражение открытой физиономии молодого человека. Смотря на нее и на мускулистые сильные руки, которыми он теперь энергически жестикулировал, как-то невольно приходило в голову, что руки эти легко поднимутся на защиту обиженного, но не пошевелят и пальцем, чтоб нанести кому-нибудь незаслуженную обиду. К Петру Лаврентьевичу очень шла его русая, с рыжеватым оттенком, клинообразная бородка, отпущенная по одной линии с усами, между тем как тщательно выбритые бакенбарды приятно выставляли на вид молочно-румяные щеки. По обращению Терентьева с рабочими можно было бы почти безошибочно заключить, что он или сам вышел из народа, или, по крайней мере, стоял к нему когда-нибудь в самых близких отношениях, если бы этому столь же очевидно не противоречила безупречная, вполне европейская развязность движений молодого человека. На вид ему лет тридцать или около того, но не больше.
«Ужасно он напоминает манерами американца», — подумал Матов, которому чрезвычайно удобно было наблюдать за ним со своего открытого поста.
— Чудаки вы, братцы! — доносился между тем до слуха доктора звучный баритон управляющего. — Но хотите понять собственной пользы: ведь ежели я рассчитаю вас по вашему-то, так сами же вы и потерпите убытку по рублю восьми гривен в неделю на брата. Ну-ка, Степан Гаврилович! У тебя половчее смекалка-то, раскинь ты ее хорошенько да разжуй товарищам-то, что брешут они, больше ничего. Либо столкуйтесь вы наперед промеж себя порядком да потом ужо и приходите сюда: меня вон еще гость ждет…
— Да мы те и на веру дадим, — заметил один из рабочих.
— Нет уже, брат, сам ты знаешь, до веры-то я небольшой охотник, — с улыбкой возразил ему управляющий. — Поди посчитай лучше прежде.
Заводские ребята переглянулись и, ухмыляясь, один за другим стали неохотно отступать от крыльца.