Анна ответила сразу, как будто ждала. Написала, что Джордж очень хочет встретиться, и она не понимает зачем мне женская одежда. Американка, что с неё возьмёшь, одни стереотипы.
Я в свою очередь написал, что Джордж, на всякий случай проверил таймер 08.15.34, подождёт часов до трёх–четырёх, или до шести, если на базе. А одежда мне необходима срочно, так как вернувшись с миссии и будучи возбуждён, я захватил на улице женщину, и в процессе захвата, и последующих событий, одежда женщины серьёзно пострадала, и не может быть использована.
Анна ответила опять сразу, что к нужному времени, она всё привезёт. И поинтересовалась, не нужна ли мне помощь с властями.
Ну, если всё так запущено, то. «Анна, спасибо, рядом с домом Даугава, а она уносит в море все проблемы, даже создаваемые людьми, в сложных и неудобных ситуациях, в отсутствие, поблизости предназначенных для этого мест». Пусть читает.
Успокоилась, а может Джорджу прочитала, и написала, что выезжает в течение ближайших минут.
С этим всё. Не идти же с голой девицей до ближайшего магазина, я представил и фыркнул. В костюме игрока тоже не айс, фурора, конечно, не будет, тут есть и более странные люди, но ещё одна проблема — искать магазины женской одежды. Нет уж, пусть трудятся американцы, они вообще в Боге работают, у них такой жизненный принцип.
У нас есть чуть меньше, чем полтора часа. Я обратил внимание на чириканье Куэсу. Странно, по всяким фэнтезийным книгам, и редким фильмам, Зорро не в счёт, я представлял японок более молчаливыми. Ну, может в книгах врут, или эта — неправильная.
Куэсу как раз жаловалась на непонятное животное, которое оскорбляло её утром, а ещё ночью. А ещё он — «да, да лягушка, а ещё земляной червяк». Очень проникновенно жаловалась, со слезой.
— Это было до того, как ты попросил, а она тоже обзывалась! — проявился наконец земляной червяк, и как проявился, с надрывом, со слезой.
— Оба успокойтесь! Или один в карту, а вторая в аэропорт, как раз к началу миссии долетит!
Слёзы стихли как по команде, а, собственно, почему как? В воздухе повисло обиженное молчание. Ну, да, вот такой я тиран, деспот и солдафон. А деспотов не выбирают, они сами заводятся, когда есть почва.
— Куэсу, это — драконид Агат, мой питомец, Агат, это — Куэсу, моя… моя… девушка.
Драконид вылез из–под стола и плюхнулся на задницу. Куэсу раздумала реветь, и уставилась на драконида.
— А почему Агат?
— Похож, содержанием головы. Всё, пошли в спальню. У нас осталось около часа.
— А он не будет подсматривать?
— Пошли!
Придя в спальню, девчонка попыталась сексуально раскинуться на одеяле. Пришлось ей объяснить, что мне нужно сесть рядом, и ещё раз провести исцеление, посмотреть щёку и глаз, ну и разобраться, по возможности с остальным.
На самом деле, всё было очень неплохо, я ещё раз прошёлся по щеке, шрамы там теперь вполне можно было скрыть косметикой. Немного повозился с руками и бедром — пока пойдёт. Естественно основное внимание было животу — там тоже на удивление было всё неплохо. Ну если и не как новая, то, как отлично восстановленная и отреставрированная.
Поддавшись на жалобы пациентки, посмотреть ещё здесь, и здесь — не то, чтобы беспокоит, но как–то что–то чувствуется, мы потеряли ещё полчаса на удивлённые и радостные возгласы, расцарапанную спину и душ. Поползновения тщательно помыть, а возможно и… были довольно решительно пресечены, так как Анна должна была уже пять минут ждать у «Херцога».
Услышав, что меня ждёт Анна, Куэсу сначала состроила обиженную физиономию, потом передумала, и сказала, что если нужно, она посидит на кухне, пока я занят, хотя если я захочу, она готова…
На этом мне надоело, я сказал, что глупости она может придумывать и говорить и в одиночестве, а может вон с Агатом поделиться, ему нужно готовиться к брачным играм, а мне нужно идти.
Глава 26. Договоры. На ялтинской, хельсинкской… конференциях был закреплён…
Анна ждала меня у машины, припаркованной на набережной, и смотрела то ли на Даугаву, то ли на другой берег. В машине сидели ещё люди, но они не выходили, и слава Богу, мне и Анны вполне хватало для интеллектуального общения. Анна, услышав шаги, обернулась.
— Если Даугава, то зачем платье, обувь и бельё? — видимо, Джорджа в содержание нашей переписки она не посвятила, и всё ещё мучилась вопросами сокрытия следов.
— Она отказывается без обуви, платья и белья, и, кроме того, я, как джентльмен, просто обязан возместить ей хотя бы часть утраченного.