— Виктор–сан, Вы обещали мне, что сегодня мой день, настоящие мужчины всегда держат слово, а потом, можете меня допрашивать.
Ну, обещал, так обещал, встал, и пошёл, Куэсу умудрилась проскользнуть раньше и включить воду.
— Виктор–сан, Вам какая больше нравится горячая или тёплая? — громко и лукаво спросила японка.
— Мне в душе нравится… — вообще–то мне в душе не нравится, но договорить я не успел.
— Да подыграй мне наконец. — Вдруг зашептала на ухо японка.
— Да, вот так, почти, чуть потеплее…
А Куэсу продолжала шептать, правда никакого сексуального подтекста в этом не было.
Она не японка, она хафу, то есть полукровка, о чём я догадался сразу. Только мне всё равно, а для неё, судя по почти на вкус ощущаемой горечи, это было очень важно.
Я уже говорил, что понимание языка не даёт понимания культуры, то есть какие–то тонкости применения слов ты понимаешь, и даже устойчивые сочетания составляешь, но всего смысла стоящего за этим нет.
А дальше, она начал шептать как–то без эмоций, если я не понял главного, то она просто расскажет, и даже если я не поверю, сначала не поверю, то она потом докажет. Ну, я уже попробовал этих «доказательств», и не сказать, что они сильно убеждали, но в целом нравились, что я и попытался донести, пока руками. Но Куэсу руку просто оттолкнула и продолжала шептать.
Её, Куэсу, просто списали в конце миссии. Главным в группе был третий японец, не она, она ширма для меня и американцев, не Кицунэ — та женщина. Как контакт она провалилась, не заинтересовала меня, и имеет какие–то сложности с американцами. Может быть силовой поддержкой и влиять на сестру, но не больше. И плакала Кицунэ искренне, когда я бы ушёл в портал, она должна была помочь сестре умереть, так распорядился старший. И когда она написала сестре ночью, та была рада, что сестра жива. Но до этого Куэсу зашла на вкладку группы, и там была её «дублёрша», теперь её нет.
Собственно, и в этом не было ничего что удивило бы меня, обычные игры. Только для двадцати–трёхлетней девчонки, которая не переживала девяностых рушился мир. Тот мир, в котором она жила. Он не был таким уж гладким и хорошим, но в нём была определённость. Свои и чужие — гайдзины. Конечно, она хафу, и никогда не станет совсем ниходзин — японкой, но если будет следовать правилам и указаниям старших, то сможет быть нужной и занять своё место.
Было и другое, что не сыграло бы такой роли, если бы она не умерла. То есть так–то она была жива, но смирилась со смертью, как её учили после возвращения с матерью в Японию. Но, когда началась «новая» жизнь, она совсем иначе увидела гайдзина, который её спас, и ничего за это не хотел. Пожалуй, это поразило её больше всего, её всегда рассматривали исходя из полезности. Мать, которой она была нужна, чтобы лучше привязать «объект». Остальные, которые готовили её для каких–то целей.
Понятно, что сначала она выполняла задание, тем более что возможность была идеальной, но «объект» оказался «неправильным». Как мужчина реагировал, но «пользоваться» не стремился. Ну это всё бредни молодой девчонки, отметил я, тараканы у всех разные, и своих я тщательно культивировал в течение всей жизни, некоторых они могут и удивить.
А вот предполагаемые «потери» в планируемой миссии росли как–то быстро. Один- два американца, тем более согласованных это куда ни шло. А японцы, «потерянные» почти всей группой могут вызвать сложности.
— Виктор, Виктор! Мне больно, пожалуйста.
Я вернулся, вызвал контроль чувств, нет вроде ничего пока не сломал, но синяки придётся исцелять. Куэсу смотрела жалобно.
— Извините, Виктор–сан, я так ещё не привыкла — громко и опять игриво, самообладанию этого «младенца» можно позавидовать.
— Я тебя расстроила, — опять зашептала она, — «но я не могу так больше, я не хочу больше лгать, то есть я ничего тебе и не соврала, но дальше пришлось бы, а я не хочу. Ты меня прогонишь?»
И что теперь делать с этим фигуристым, раскованным ребёнком? И почему в последнее время мне попадается так много «беззащитных и обиженных». Нет, так–то они и сами кого хочешь обидят, но в себе разобраться не могут и жмутся к «сильному», который себя–то в новых условиях еле–еле может защитить. Может — это плата, за то, что мне «везёт» в развитии?
Нет, сначала нужно как–то разобраться с Куэсу, поверить, или не поверить — это всё равно вопрос времени. И такие «признания» вполне могут быть психологической игрой. Проблема в другом, нужно как–то не обидеть, если всё, что она наговорила правда.
Кстати, волосы у неё оказались вьющимися, когда намокли под душем. И как она объяснила, требовали довольно много возни с ними. Особенно в моменты, когда нужно, чтобы на голове был красивый беспорядок, а не воронье гнездо. Но её учили, и пока получается. Она опять попыталась выглядеть лукавой и сексуальной, но как–то без огонька, как будто не была уверена, что после сказанного её чары на меня подействуют.