Тем временем стрельба начала приближаться. Из леса показались отходящие перекатами бойцы. Нет, все-таки молодец у них командир! Даже этому научил. Не толпой бегут, а отходят грамотно, прикрывая друг друга. Сухов, до этого наблюдающий за опушкой в бинокль, зычно гаркнул:
– К бою!
И спрыгнул в окоп. Мы попрыгали за ним. От леса до окопов, было метров пятьсот. Бойцы бежали прытко, некоторые были уже недалеко. Я поглядывал в их сторону и соображал, что могут, вот прямо сейчас, против нас выставить немцы. Рокадных дорог тут нет. Крупных стратегических объектов тоже. Так что, уж очень большие силы, на подавление какой-то заставы, бросать не будут. Может быть, даже без артиллерии обойдется. Та батарея, что нас обстреляла, полковая как минимум. И уже наверное ушла, потому как, полк против нас бросать, я думаю, будет расточительно. Это даже, скорее всего - мы все-таки не Брестская крепость. Могут просто обойти, если окажемся крепким орешком, оставив на потом, второму эшелону, который начнет нас гвоздить издалека. Но к тому времени, я надеялся уже убедить Андрея начать войну не "единой стеной, обороной стальной", а по другому. Тем более что единой стеной стоять явно не с кем. До соседей справа и слева по пол десятка километров (это я заранее узнал). Тем временем все бегущие, тяжело дыша, посваливались в окопы. Судя по тому, что двоих тащили под руки - они были ранены.
– Все? - Я повернул голову к заму Сухова, со смешной фамилией Юрчик.
– Четверых не хватает - он сморщил лицо и с надеждой уставился на опушку леса.
А прибежавший сержант уже докладывал командиру. Он говорил что немцы, численностью до двух рот, на их участке заставы форсировали реку и продвигаются вглубь территории. Что у нас убито трое, одного взрывом сбросило в реку - неизвестно, что с ним, и двое раненых. Потом передал документы убитых Сухову. Ну, парень - молоток. Он еще и документы убитых умудрился собрать! Уважаю. Сержант был тот самый, что брал меня возле речки. Только теперь конопушек почти не видно, под слоем грязи и текущей из разбитой брови крови.
Тем временем на опушке замелькали фигуры. Фрицы, так сразу, опасались выскакивать на открытое пространство. Ну понятно - сначала поразглядывают нас в бинокли, прикинут, что к чему, перегруппируются, и только потом полезут. Минут пять было тихо, а потом от леса отделились человек пятьдесят и цепью, шустро порысили в нашу строну, все больше забирая вправо. Сухов передал бойцам, что огонь только по команде. Прямо как в кино! Типа - героические пограничники, встречают превосходящие силы врага, с выдержкой и отвагой. Я и ощущал себя как в кино, с интересом наблюдая за перемещениями немцев и приготовлениями наших. Страха до сих пор не было. Фрицы шли цепью, основной фронт которой приходился на развалины заставы. Блин! Да ведь они нас толком не видят! Дым-то в нашу сторону сносит, и туман еще стоит. А тот десяток бойцов, что скрылся в нашей стороне, для них опасности не представляет. Наверняка у них сейчас задача стоит - завладеть расположением заставы. И они ее выполняют, не отвлекаясь на посторонние движения. Ведь по их прикидкам - окопы, где мы сейчас торчим - должны быть пусты. Это если немцы о них вообще знают, потому как над окопами была натянута масксеть и с воздуха их обнаружить было проблематично.
Так, они все-таки решили проверить, куда делись уцелевшие пограничники, и от цепи, человек пятнадцать двинулись прямо на нас. В нашу сторону повернул и один пулеметчик из тех, что шли за наступающими. Вообще их было двое, потому что пулемет тащили два человека. Я толкнул в плечо стоящего рядом Юрчика
– Пулеметчиков надо валить первыми. А то нам станет совсем грустно.
– Завалим - тяжело выдохнул он, поудобнее устраиваясь на бруствере.
И чего Сухов медлит - нас же сейчас заметят. Только я это подумал, как старлей рявкнул:
– Огонь!
Пулеметчики упали сразу, еще несколько человек тоже. А остальные просто залегли и начали стрелять в ответ. У нас, помимо винтовок и одного ППД, было еще два пулемета Дегтярева с круглым диском-нашлепкой наверху. Я первый раз в жизни увидел, как он стреляет. Это было нечто. Такое впечатление, что своим лязгом пулемет заглушал даже грохот выстрелов.
И что мне сейчас делать? Оружия нет, из пальца не стрельнешь. Приходится, лишний раз не подставляясь, просто посматривать за обстановкой. Зараза! Очередной раз, высовывая голову из окопа, я заполучил в глаза целую горсть земли от пули, попавшей в бруствер. Метко стреляют, сволочи. Да и что-то много их стало. Огонь с той стороны явно усилился - к месту боя подтянулись остальные гансы, похоже, наплевав на изучение остатков заставы.
Тихо. Ни выстрелов, ни грохота. Было слышно, как чвиркают какие-то лесные птицы. Солнце поднялось уже высоко и ощутимо припекало. Сильно воняло сгоревшим порохом и еще чем-то кислым. Немцы уже с пол часа тихарились в лесу. Видно, обдумывали, как нас половчее взять. Хотя, скорее всего, засылали хелпы старшим братьям. Это тем, у кого стволы побольше, или броня потолще. Хорошего от такого молчания, ждать не приходилось. Когда они на нас навалились, я уж подумал, все - капут. Наиболее прыткие фрицы подбирались так близко, что добрасывали до нас свои гранаты на длинных ручках. Удобная, кстати, вещь - далеко летит. Но таких выскочек, довольно быстро, или отстреливали, или отгоняли. А они все перли и перли. Погранцы же молотили изо всех стволов. Гулко хлопали винтовки, их солидно поддерживали два *дегтяря* по флангам. Единственного ППД, с которым таскался комсорг, исполняющий обязанности замполита заставы, на этом фоне было почти не слышно. Правда, было непонятно - противник падает потому, что в него попали, или он просто залег. А потом как-то раз, и все! Прозвучал свисток, и немцы начали откатываться. Услышав свист, я удивился. Это был даже не милицейский переливчатый, а типа футбольного свистка. То есть получается, их командир принял решение и вместо того чтобы, надсаживаясь орать, дунул в свистелку, тем самым дав приказ на отход. Бой длился минут двадцать, но устал за это время, как будто вагоны разгружал. Хотя я-то в нем как сторонний наблюдатель участвовал. А вот фрицам пришлось побегать и попрыгать вволю. Да и у наших бойцов, гимнастерки были мокрые. Мда… Организм во время такого, выкладывается полностью и, несмотря на мощный выброс адреналина, человек все-таки быстро выматывается. Это только в кино, можно часами идти в атаку и вести бой, а в реальной жизни вон как получается. Поэтому, даже тридцатилетний в армии, считался достаточно пожилым. А уж сорокалетний - это вообще глубокий старик и дальше обоза или техобслуги, таких старались не посылать. Они бы просто физически не выдержали такого темпа. Хотя, конечно, на войне случалось разное, бывало и пенсионеров из ополчения в бой кидали. Но это больше от дурости и отчаяния.