И ведь действительно, нифига не знали. На военной кафедре, нас натаскивали на Т-64. В войсках стал командиром взвода Т-90. И откуда бы спрашивается, знания взялись? Вспомнив свое состояние по прибытию в полк, особенно в первые дни, решил его скопировать на теперешнюю *легенду*. Так что, именно таким студентом я и буду, каким был взводным в первый месяц своей службы - который ни хрена не знает. Причем вечным студентом второго курса. Все, решено! Филолог. Так - а русский я откуда знаю? А у меня мама русская. Нет, нет! Вовсе не дворянка - упаси бог! Обычная мещанка и жила в Польше, еще до революции. А папа у меня врач будет. Хирург. Нет, терапевт. А из родного Ченстохова я свалил, потому как крупно повздорил с двумя пьяными немцами. Кажется даже, кого-то покалечил, и теперь меня ищут, чтобы как минимум расстрелять. Вот и сбежал, в самое просвещенное и передовое государство в мире, которому я всегда симпатизировал. Ну, вроде нормально получается. Так и буду действовать.
Пока мы шли - деревья кончились и показались одноэтажные строения. Похоже застава. Оттуда пахнуло чем-то вкусным, и тут же остро захотелось жрать. Пока в речке плавал и нырял - нахлебался воды от пуза, и теперь после этого купания, кишка кишке кукиш показывала. Ведь со вчерашнего утра ничего не жевал. Точнее, с позавчерашнего вечера. В животе заурчало так громко, что даже лейтенант обернулся. Понимающе посмотрев на меня, он спросил:
– Что - живот прихватило?
– Да нет - не ел давно, а у вас тут запахи, как в ресторане. - Я лицом показал, какие именно запахи бывают в ресторане.
Старшой хмыкнул:
– Ну-ну. Ресторанный завсегдатай. Дойдем до места, поговорим, а потом тебя, глядишь и покормят.
И уже обращаясь к бойцам, приказал:
– Соболев, Петренко - давайте его ко мне - а я сейчас подойду.
Меня завели в один из домиков. В комнате, возле двери сидел дневальный. Рядом с ним на столе лежала толстая тетрадь, и стоял телефон. Пахло ваксой, ружейной смазкой и армией. Я как будто, оказался дома - надо же, сколько лет прошло, а этот запах помню. Мою, оставляющую мокрые следы тушку, провели по коридору, и открыв дверь в дальнюю комнату, предложили сесть. В комнате стоял стол, два стула и лавки вдоль стен. На стене висел портрет Сталина, а чуть левее и ниже - Дзержинского. Ну, понятно - погранцы относились к войскам НКВД, поэтому и Дзержинский. Конвоиры молча стояли за спиной - один возле двери, другой рядом. Просидел я недолго. По коридору послышались шаги и в комнату вошел давешний старлей. Сев за стол, он достал из ящика блокнот, чернильную ручку и слегка прихлопнув по ним рукой, сказал:
– Ну что. Давай рассказывай. Кто такой, откуда, с какой целью перешел границу? Почему нет документов? Давай - вдумчиво и по порядку. Фамилия, имя, отчество?
Он открыл блокнот и взяв ручку, остро посмотрел на меня.
– Лисовский Илья Вацлович.
Я оставил свое имя, изменил только фамилию и отчество, под липового папу - терапевта, коренного поляка.
– Имя у тебя, какое-то не польское - лейтенант потер щеку и вопросительно поднял брови.
– А у меня мама русская. - И я, начал выдавать заготовленную легенду…
– Так, говоришь, из-за чего с немцами подрался?
Я рассказывал уже пол часа. Врал вдохновенно, закатывая глаза, заламывая руки, только что не подпрыгивал, показывая какой я белый и пушистый. Было непонятно только, поверил он мне или нет? Во всяком случае, смотрел доброжелательно, слушал внимательно и кивал головой в такт моим словам.
– А они, пся крев, к девушке приставали. Ну, конечно, помочь ей решил, а тут патруль. Один из немцев в меня вцепился. Я, что б вырваться, ему и въехал камнем по голове. Он упал, а я побежал - патруль за мной. Потом, домой приходили - хорошо, меня не было. Тогда отец и сказал, что нужно к советским уходить. А документы у меня были, но я их вместе с курткой утопил, когда реку переплывал. Вы же видели, что там творилось?
– Да - знатная стрельба была.
Старшой наклонился через стол и другим тоном сказал:
– Ладно! Эти турусы на колесах, что ты мне развел, пока по боку! Что видел на том берегу? И почему тебя немцы такой толпой гоняли?
Интересно, что такое турусы и почему они на колесах? Я секунды на две задумался над этим. Это что - семейные трусы с роликами? Потом, надо будет узнать - интересно ведь.
– Ну, что примолк?
– Да вот вспоминаю, что б чего не упустить
И начал рассказывать ему и про полевые лагеря, и про замаскированную технику, и про то, что буквально в паре километров от границы, сосредоточена огромная масса войск. Он слушал, мрачнея и перекатывая желваки на щеках. Я не сказал только, что двух немцев уханькал, а соврал, будто случайно натолкнулся на патруль - вот тут меня и начали гонять.
– Да, парень. Если ты не врешь, то хорошего во всем этом мало. - Лейтенант, сжал лежащие на столе кулаки. Потом, приподнявшись, крикнул:
– Соболев!
В дверь заглянул один из конвоиров, которые вышли, когда появился командир.
– Так! Давай этого на гауптвахту. И поесть ему принесите. Я пока в отряд позвоню.
Губа представляла собой комнату, три на три метра, с парой маленьких окошек под потолком и двумя койками, застеленными солдатским одеялом. Не камера - курорт! Сиживал я как-то на губе современной. Так там стены под шубу отделаны, окошко крохотное зарешеченное и не кровати, а пристяжные нары. Офицерская часть губы была тогда на ремонте, поэтому сидел в солдатской. Недолго, часа три, пока наш комбат, меня не вызволил, но сравнивать теперь есть с чем.
Минут через двадцать принесли обед. Даже обедище! Здоровенная миска борща и не меньше - макарон по-флотски. И еще три больших куска хлеба. Можно жить! Пока я ел - конвоир стоял рядом с открытой дверью.
– Сильно, видать, оголодал - боец сочувствующе посмотрел на меня
– Это точно!
Я налопался, как удав, и мне захорошело. Еще покурить бы. Мои сигареты, вместе с курткой, сейчас где то на дне Буга лежат, поэтому спросил у часового:
– А что боец - не угостишь куревом?
Соболев сдвинул белесые бровки, прогнал в головном компе варианты ответов, и выдал неправильный: