— Ракетами наш передок обозначьте! У кого ракетница есть, стреляйте!
В нескольких местах по линии обороны нашлись командиры, выпустившие несколько ракет в сторону немцев. Штурмовики, поддернув нос, с ревом прошли над головами и начали долбать по отступающим фрицам. На втором заходе пустили эрэсы куда-то за холм. Оттуда почти сразу мощно грохнуло и повалил дым. Ха, похоже летуны накрыли фрицевскую артиллерию. И действительно, артобстрел наших позиций прекратился. Моментом стало легче дышать. Народ, пока выдалась передышка, начал усиленно ввинчиваться в землю. Нацкадры, глядя, как бойцы 173-го полка роют траншеи, тоже принялись соединять свои стрелковые ячейки в единые окопы. Ну и правильно — маневр получится лучше и не так страшно одному в ямке сидеть, когда даже соседей не видно и кажется, что весь вермахт только на тебя прет. Хотя, честно говоря, пока их командиры не начали пинать, к рытью не приступали, предпочитая только смотреть. А ближе к вечеру пришло еще одно пополнение. Глядя на этих бойцов, только рот раскрыл. То, что у них было немеряно РПГ, это ладно, но у них были бронежилеты! Не такие, конечно, как у нас, а цельным панцирем. Они так и назывались — панцирная пехота. Стальной нагрудник, который только пулеметная или винтовочная пуля может взять, и то, если в рикошет не уйдет. А против автоматных, они же пистолетные — держит очень хорошо. Да все с автоматическим оружием. Делились на классические пятерки — два автоматчика, пулеметчик, гранатометчик с помощником. Это я все узнал у ротного из подкрепления. Глядя на еще дымящиеся танки, он только присвистнул и спросил:
— Жарко было?
— Да нормально… вовремя ребята из 173-го свои трубы притащили, да ЗУшки очень хорошо помогли. Отчаянные мужики — выскочили почти на линию окопов и давай фрицев поливать. Правда, одну машину у них подбили. Ты там проходил, не видел — как они?
— Видел — в движке копаются, вроде чинят чего-то.
Потом старший лейтенант рассказал, как вообще обстоят дела. Оказывается, их в Крым аж с Дальнего Востока перекинули. И не только их.
— С нами еще танковая бригада разгружалась…
— Салабоны или обстрелянные?
— Не знаю, не говорил с ними, но по повадкам — бывалые.
Это хорошо, если бывалые. Это значит, на наше направление техники подкинули, и теперь гадский Левински, наверняка предок известной в наше время минетчицы Моники, получит по рогам. Тут по рации со мной очередной раз связался Колычев:
— Как там у вас?
— Нормально.
— Тогда хватит воевать, бери Пучкова и давай обратно ко мне.
— Понял, сейчас будем… а что там у вас за стрельба была?
— Придешь — сам увидишь. Отбой связи…
Оторвав Леху от беседы с земляком, пошел в расположение штаба. Ого! Тут, выходит, тоже повоевали. Уткнувшись в сарай, стоял вонюче дымящий Pz.III, а метрах в тридцати от него Ганомаг SdKfz.251 с развороченным движком. И фрицы лежали довольно густо. Штук тридцать трупов насчитал, пока шел. Да, блин, неплохо штабные повоевали… Если бы эти нам в тыл ударили — неизвестно, как бы оно повернулось. А так, похоже, они нарвались на ту ЗУшку, которую чиниться отволокли. Да и комендантская рота тоже во фланг им вовремя ударила… Зайдя к полковнику, я поскользнулся на гильзах, усыпающих пол, и вытаращил глаза. Иван Петрович вид имел бравый и воинственный, несмотря на перевязанную руку. В комнате сильно воняло порохом, а в окне торчал пулемет. Выходит, наш начальник не только аналитические записки писать умеет…
— Командир, вы как? Сильно ранило? — Я кивнул на бинты.
— Ерунда, царапнуло. — Колычев махнул здоровой рукой, а потом неловко попытался прикурить. Я щелкнул своей зажигалкой, и Иван Петрович, с удовольствием затянувшись, откинулся на спинку стула. Выпустив дым, он пожевал губами и сказал:
— Конечно, рано еще говорить, но похоже, немцы выдохлись. Даже не столько выдохлись, сколько опоздали. С нашими вовремя подошедшими резервами им уже ничего не светит. Тем более сегодня ночью в Евпатории был высажен десант. Правда, без танков, но зато с артиллерией. Так что это у них, — он показал подбородком в сторону окна, — была последняя попытка. И на севере, во встречных боях, наши прорвали оборону и дошли почти до Каркинитского залива.