Пустоголовая выла вполголоса, дергалась, словно обессилев, но клинок ножа, наконец, развернула и начала ячеи сети вспарывать…
Сейчас, еще пару мгновений…
— УРРР-РРРУРР-ВУУУУУУУУУРРРРРРН!
Вой словно по затылку врезал, крики людей перекрыв. В очередной раз тщетно пытаясь обойти латника со спины, Укс кинул короткий взгляд на камни. Определенно, это ихняя обезьяна оглушительно надрывается. Неведомой породы, лохматая, коренастая, видимо, дрессированная. Ловко скачет между людей, взмахивает копьецом чуть покороче тичона. Нет, Пустоголовая теперь будет до конца жизни от хохота писаться: попали в засаду жуткую: мордосы непонятные, ладно, латник, остальные то ли городские, то ли из моряков ющевых-прибрежных, с ними минимум две писклявые девки, да еще хлопотливая обезьяна. Со смеха сдохнуть. Вон как ублёвый обезьян подпрыгивает…
Собственно, зверек уже не скакал. Замер на миг на вершине камня…
Взмаха Укс не разглядел, но под вздох что-то врезало с такой силой, что бывшего десятника согнуло вдвое. Колени оперлись о гальку, Укс тщетно пытался вздохнуть, но тут по затылку ударила рукоять меча и тьма рванулась в лицо…
…Латник шагнул к сетчатому свертку, Лоуд, уже высвободившая одну руку, с рычанием попыталась откатиться. Но тут на нее прямо с камня слетела высокая белокурая шмонда, ловко придавила коленом руку с ножом и метко двинула по пальцам молотком. Оборотень взвыла, выпустила оружие. Поганая блондинка откатилась, не забыв подцепить и подальше отшвырнуть своим молотком вражеский нож. Над Лоуд раскрылась новая сеть. Накинули, навалились со всех сторон, деловито переговариваясь, закатывали в плотные путы. Хрустела под носом галька, латник наступил на колени оборотнихе, заставляя выпрямить ноги. Скакал на камне коротконогий лохматый паршивец, в свалку не лез, лишь верещал азартно:
— Потуже! Просочится!
Гру доплыл до берега, когда хозяев уже надежно увязали. Укс лежал со стянутыми руками и ногами, вовсе бесчувственный, Лоуд еще выгибалась темным коконом — под многослойными сетями и не рассмотришь в каком именно облике Пустоголовую скрутили. Только хриплые ругательства из свертка и слышны.
Гру выполз на четвереньках на гальку, волна с шуршанием отступила назад. Перед мальчиком стояла невысокая темноволосая девушка. Гру глянул снизу вверх: в руках у девки зазубренная острога, глаза безжалостные. Ну, Логас-созидатель, все ж нежданно удумал — смерть прислал непримечательную, зато женского вида.
Гру сел на гальке, постарался, чтоб в утробе не ёкало — то проглоченное море обратно рвалось, но ведь за трусость примут. Волна омыла утешающей прохладой башмак, ушла обратно.
— Не бойся, — буркнула девка. — Ты нам не нужен, не тронем.
— Ну, — не удивился Гру. Оно ведь давно известно: некоторые никчемные людишки что Логосу-придурку, что иным шутникам с острогами, — всем без особой надобности.
— В Ливни не возвращайся и языком не болтай. По бережку пойдешь, ты парень плавучий, значит, жизнь не утопит, — девка снисходительно улыбнулась.
— Ну, — Гру стало обидно до полной невыносимости.
Наплевать ей, красивой, на сопляка полу-утопленника. Острогой ткнуть и то брезгует. И нож не забрала. Козявка ты. Грушеед, засохшая в волосатой ноздре Логоса-овцелюба.
Девка усмехнулась и пошла к своим. Там что-то бурно обсуждали, столпившись над коконом-Лоуд…
Сидеть в прибое было холодно. Звон в ушах прошел, в брюхе тоже поуспокоилось — обед из морской воды не такое уж непривычное дело. Гру заставил себя встать, снял жилет, осторожно выжимая — ношенная ткань особой крепостью не отличалась, — побрел к ближайшему камню. Шмякнул-разложил одежку на ноздреватой поверхности — может, просушится. Сел на гальку, стянул башмак, вылил воду…
— Эй, не спешишь, что ли, а малый? — гнусаво окликнула обезьяна, оказавшаяся не то чтобы уж совсем обезьяной.
— Ну, — не стал отрицать очевидное Гру.
Спешить действительно было некуда. Да и давал вроде бы обещание не оставлять хозяев. Давно это было, и по иному поводу, не клятва, а так… Но ведь нету у Гру никого, кроме Бескрылого и Пустоголовой.
На него смотрели все захватчики. Шестеро. Нет, тут при всей удаче не управишься. Да и что один нож против стольких клинков и копий?
— Этот говорливый им в пару, — покачала головой черноволосая. — Звереныш малолетний.
Гру подумал, что резать эту девку по-любому будет жалко. Да и «девкой» ее называть глупо. Из леди она. Наверное, незаконнорожденная. Сейчас не улыбается, но все равно красивая до ужаса. Капюшон откинут, темный блестящий локон изящно и небрежно на лоб падает, словно нарочно так и придумано. И хочется, чтобы еще разок улыбнулась. Прямо колдовство какое-то.
— Шагай отсюда, пока не передумали, — гаркнул муженек «заказчицы» — мордос у него сейчас был не таким уж глупым. Выходит, и этот лицедей?
— Тебе пинком воспомочь? — поинтересовалась высокая блондинка.
Гру глянул в ее миловидное лицо (экая голубоглазая) и пожал плечами.
— Не в понимании меня? — удивилась красавица.
— Ну, в понимании, — успокоил Гру. Разговаривала голубоглазая замысловато, но что уж тут такого непонятного-то?
— Так вали отсюда, — посоветовал уродливый коротышка, многозначительно вертя своим странным дротиком.
— Не пойдет он, — вмешался тугой кокон придушенным голосом Лоуд. — Он у нас в обучении и какого ющеца вы вообще парнем командуете? Кто вообще такие?
«Заказчица» довольно ловко двинула ногой, угодив под дых плененной оборотнихе:
— Тебе сказали пасть закрыть⁈ Еще раз вякнешь, чудовище многорожее…
Лоуд хрюкнула сквозь ячейки мелкой сетки:
— За что злобствуете, добрые господа? Если скидка на перевозку нужна, так со шкипером говорить надобно. Я-то причем? Нет, сразу по ребрам…
— О, моряк-добряк вновь в себя толстобрюхего распереться тщится, — ехидно заметила блондинка. — Но схудел изрядно.
— Кто? Я⁈ — пропыхтела Лоуд.
Скрутили ее явно не в облике улыбчивого гребца-здоровяка и теперь плотные путы не давали коки-тэно вернуться в облик, достойный продолжения игры.
— Эй, ты там заворот кишки не получи, — обеспокоился лохматый коротышка, снимая косматую куртку и переставая быть лохматым.
— Что кишка⁈ — непонятным голосом заныла Лоуд. — Мне все ребра благородная госпожа переломала. Как грести, где теперь денежку взять? Дома детишки ждут…
— На редкость артистичная коки-тэно, — заметил латник. — Чуть позже вволю поболтаем. О методе Станиславского и прочем любопытном. Что там этот Уайксс из Акропо-Бор-Ейсеса? Очнулся? Или его тоже на себе нести?
— Шкипер на голову больной, — печально поведала Лоуд. — Кость у него треснута была, щель в черепушке — палец просунешь. А вы его прямо по темени. Разве так можно? А еще благородные господа.
— Ты помолчишь? Или кляп вставить? — спросил худой парень, что раньше носильщика изображал.
— Куда тут вставишь? И так едва дышу. Вы хоть бы от медуз сеть почистили…
Парень присел, готовя тряпку для кляпа.
— Молчу, молчу, — заверила оборотень. — Только не душите.
Над Уксом повозились, взбрызнули водой, — хозяин лежал без чувств. Решили, что проще донести, чем возиться. Темная девушка-чаровница перемигнулась с белокурой подругой и исчезла среди камней.
— С этим что делать? — коротышка деловито кивнул на Гру.
— Раз при наставниках, так пусть их и таскает, — буркнул из-под шлема латник. — Потом решим.
— Эй, парень, — бывший «заказчик» махнул Гру. — Давай помогай, раз вовремя смыться не догадался. Только без шуточек. Баловства и у вашей «колбасы» в избытке.
«Колбаса» печально вздохнула из глубин сетчатого свертка:
— Я молчу. Нам что в тину, что в воду — все едино. Боги милостивы, они невиновных завсегда защитят.