Хотя и был Кагье уже взрослый, умудренный жизнью семейный человек, с Владиком он всегда говорил серьезно и никогда не проходил мимо, не спросив, не нужно ли ему подтянуть покрепче ремни на санках, не заточить ли гвозди на палках, которыми опираются о лед.
Сначала Кагье с отцом говорили об охоте на песцов и лисиц. Отец чертил на бумаге разные ловушки, объяснял Кагье, как надо ставить пасти, ледянки, строить избушки. Отец очень хотел, чтобы увэленцы больше ловили песцов и промышляли их не — только винтовками и капканами, но и разными способами, какими пользуются в других местах. Кагье согласно кивал головой, говорил «ии» и просил Владика пояснить, как действует та или иная ловушка. Поняв все, Кагье соглашался с отцом и обещал попробовать. А потом Кагье начинал рассказывать свое: о медведях, моржах и китах. Владику становилось еще интереснее, он слушал и переводил рассказы отцу.
Как-то Кагье сказал, что у него испортился винчестер. Хорошо бы достать новый. Но оружия в кооперативе уже не было, его ожидали с пароходом-снабженцем. Отец дал Кагье на время свой новенький американский винчестер 30 на 40. И Кагье стал каждый раз после охоты приносить то печень лахтака, то ребрышки нерпы или просто кусок свежего мяса.
— Зачем ты это делаешь? — спрашивал отец.
— Как же? Твой винчестер, и тебе положена доля, — уверенно отвечал Кагье, считая это неоспоримым.
— Так делали раньше купцы, торговцы, — пытался убеждать его отец. — Дадут охотнику оружие и берут бесплатно мзду.
Но убедить Кагье он не мог. Это уже стало обычаем, и так делал каждый увэленец.
Однажды Кагье пришел поздно вечером. Он только что вернулся с охоты.
— Сегодня мне умка чуть было глаза не закрыл, — сказал Кагье, показав руками, как сдирает медведь кожу с затылка на лоб, и рассказал, что произошло.
— Вышел я утром, — начал он, — темно еще было, и рассвет меня застал уже в море. Ночью сильное сжатие льдов было, и образовались высокие торосы. Я знал, где найти хороший проход, но мне надо было забраться на самую высокую глыбу льда, чтобы посмотреть, что там впереди. Я остановился перед торосами, выкурил трубочку и только хотел подняться наверх, как на меня прыгнул медведь. Я не ожидал такой встречи, подался назад и упал. А винчестер был за плечами в чехле. Умка прижал меня, лежащего, лапами за плечи и не давал пошевелиться. Он долго обнюхивал меня, а я смотрел ему прямо в глаза. Вот он стал нюхать мое лицо и вдруг, будто рассердился, отпрыгнул в сторону. Я быстро вскочил, вытащил из чехла винчестер и тут же убил медведя. Потом я все еще стрелял в него, уже мертвого.
Подбежал Печетегин:
— Он же мертвый! Зачем стреляешь?!
— Плохой медведь! Почему он так делает? — ответил я и еще раз выстрелил в медведя, потому что я был очень сердитый.
Оказывается, Печетегин, мой брат, видел со стороны, как я и умка шли друг другу навстречу. Печетегин кричал мне, махал руками, но он был далеко, и я не мог понять, чего он хочет от меня.
— Ты испугался? — с дрожью в голосе спросил Владик.
— Нет, я не испугался, а подумал: значит, судьба — погибнуть от медведя — и был спокоен.
— А почему он отпрыгнул от тебя?
— Наверно, запах дыма ему не понравился. Ведь я только что выкурил свою трубочку.
— Аа, — понял Владик и стал просить Кагье: — Ты возьми меня на умку! Если бы я был с тобой, то не дал бы медведю повалить тебя в снег. Я бы его тут же бух — и нету.
Кагье улыбнулся и серьезно сказал:
— Ев-ев, подожди немного. Вот когда станешь сильным, будешь настоящим охотником, тогда сходим вместе.
— А мне так хочется хоть разок увидеть настоящего умку, — мечтал Владик.
Вмешивался отец и прогонял Владика спать, а сам еще долго говорил с Кагье. Как они объяснялись друг с другом, Владику было непонятно.
Но не все увэленцы, которые заходили в гости к отцу, нравились Владику. Заходил к ним высокий и здоровенный Гэманто. Про него говорили, что он самый сильный в Увэлене, лучший гарпунер. Но Владик ни разу не видел, чтобы Гэманто ходил на охоту. Он работал на складе и принимал пушнину у охотников. Отец говорил, что Гэманто хорошо разбирается в песцах и лисицах и умеет определять их сортность. В этом он знает толк. Было у Гэманто двое детей: старший сын Тэнмау, с которым дружил Владик, но которого никак не мог привести к себе домой, и двухлетняя смугленькая дочь Леночка. Приходил Гэманто обычно в выходной или праздничный день, когда мать готовила что-нибудь вкусное — пирожки, булочки, хворост. Гэманто в отличие от других увэленцев вежливо стучал в дверь.