— Привезем! Привезем! — дружно закричали ребята.
Молчал только Владик. Как же? Его друзьям хорошо: у них есть собаки. Не поедет же он на своем единственном Дружке. Пошел к Рычыпу.
— Рычып, дай собак!
— Куда ехать хочешь?
— За кирпичом в Кенискун.
— Вынэ кырым, нет не дам, нарту сломаешь. Кирпич тяжелый.
— Да не сломаю, — заныл он. — Я же умею ездить, — и потрепал за уши рычыповского передовика Вутеля.
В чоттагине сидела Рентыт и слышала их разговор. Рычып никак не соглашался дать собак и говорил, что Владик не справится с ними.
— Кыкэ вай! Какой же ты! — не сдержалась Рентыт. — Мальчишки дразнить его будут, если он не поедет. Дай собак! Он же не раз ездил за льдом. Справится с собаками.
Рычып не мог ослушаться Рентыт.
— Како тыттенет! Что делать, что делать! — вздохнул он и стал готовить упряжку.
На следующее утро в Увэлене стоял невообразимый шум. Выли и радостно лаяли собаки, ребята бегали из яранги в ярангу, добывали алыки, остолы, снимали с подставок нарты. Часов в десять утра, когда уже стало совсем светло, на лагуне вытянулась вереница нарт. С шумом и гамом, обгоняя друг друга, путаясь с другими упряжками, вся кавалькада скрылась за холмом.
— Только двадцать штук кирпичей возьми, — кричал вдогонку Владику Рычып, — а то нарту сломаешь!
— Кырым! Нет, не сломаю!
Конечно, не двадцать кирпичей он положил на нарту, а штук шестьдесят. Не мог же он привезти меньше, чем другие ребята. И действительно, уже на обратном пути в двухстах метрах от яранги Рычыпа нарта у него съехала с сугроба, треснул полоз, и собаки стали как вкопанные.
— Говорил же, — ворчал Рычып, помогая ему сдвинуть тяжелую нарту.
На следующий день директор школы снова собрал ребят, поблагодарил их и сказал:
— Молодцы! Так всегда должны поступать пионеры — помогать взрослым.
Через несколько дней пекарня заработала, и увэленцы получили хлеб. А еще через несколько дней Владик пришел к Рычыпу и протянул ему семнадцать рублей пятьдесят две копейки.
— Что это?
— Деньги. Заплатили за кирпич. Возьми, они твои.
— Э-э, как же? — слегка смутился Рычып. — Работал ты, твои деньги.
— Но если бы не твои собаки, я их не заработал бы, да и не нужны они мне.
— Нет, кырым.
Владик никак не мог уговорить Рычыпа, но в то же время он не хотел уступать, так как знал, что они с Рентыт нуждаются в деньгах.
— Раз ты хочешь, то сделаем так: половину возьму я, половину — ты и купишь себе конфет.
Пришлось Владику согласиться. Конечно, конфеты он в магазине брать не стал, а купил коньки и начал первым в Увэлене кататься на них.
Хотя дело было общественным и деньги, заработанные пионерами, можно было бы пустить на нужды школы, но директор, сельсовет и заведующий торговой конторой решили их выдать ребятам, так как в те годы колхозники еще мало зарабатывали. Родители были очень довольны, а дети гордились, что принесли домой свой первый трудовой заработок.
Летом приехал на каникулы брат Владика. Он учился в шестом классе. Держался брат высокомерно и все время подчеркивал, что Владик еще маленький, а он взрослый и имеет право воспитывать младшего брата. В Увэлене организовали пионерский лагерь, и брат был вожатым отряда.
— И как только такого хулигана приняли в пионеры, — жаловался он отцу на Владика. — Даже в строю спокойно не постоит, словно у него в мягком месте иголки торчат. А увидит уток, срывается и бежит. Из-за него и ребят не удержишь.
— А ты будь построже, — улыбался ему отец, — добейся дисциплины.
Потом брат написал заметку в школьную газету, что есть в отряде хулиганы, которые не соблюдают дисциплины, нарушают режим и бегают всю ночь. И назвал первым Владика и его друзей. И еще брат никак не давал ему выстрелить по уткам из дробового ружья, которое подарил отец.
Владик обиделся и стал дразнить брата:
— У-у-у жа-ааа-дю-уу-ка!
— Я-а-а в-о-от п-оо-ой-ма-а-а-ю-уу те-ээ-бя… — пока брат договаривал до конца, Владик успевал юркнуть в дверь и исчезал в какой-нибудь яранге.
Когда брату было пять лет, его стукнула копытом в лоб лошадь и после этого он стал сильно заикаться. Ругали Владика дома, укоряли в школе, но он продолжал дразнить брата, особенно тогда, когда тот начинал командовать.