Мой отец, чуть не перевернув стол, падает на пол, сжимая здоровую руку, которая теперь, наверняка, тоже сломана.
Мы ползем навстречу друг другу, и, встретившись где-то посередине, цепляемся друг за друга и начинаем беспомощно рыдать.
Нас буквально раздирают ужасные ощущения.
Мой отец всегда был таким гордым человеком, и мне действительно больно видеть его таким разбитым и трусливым. Это ранит меня больше, чем мой пульсирующий от боли глаз.
К нам обоим приходит понимание того, что на этом всё не закончится, пока отец не умрёт.
Ресторан не становится оживленнее. Денег на него уходит больше, чём удаётся заработать.
Мой отец так долго содержал нас, с тех пор, как восемь лет назад умерла моя мать, тогда мне было всего десять. Может быть, настало моё время помочь ему.
Может быть, я смогу позаботиться о его долге, чтобы он смог в спокойствии провести свои годы, наслаждаясь гольфом.
Как бы то ни было, я должна попробовать.
Немного успокоившись, мы поднимаемся с пола, закрываем ресторан и садимся в машину, чтобы поехать в больницу.
По дороге у меня в голове появляется план.
Завтра я пойду к Кормаку Коннолли.
И постараюсь погасить этот долг.
Глава 2
Кормак
— Но я лучший распространитель шести штатов! — этот парень визжит как маленькая сучка, пока Брок заламывает ему руки за спину.
Я устал от этого парня. Что за кусок дерьма станет продавать наркотики детям?
Сэм кричит сильнее, когда Брок усиливает хватку.
Кусок дерьма.
— Ты продавал детям, — говорю я, выходя из-за стола, пристально глядя на него. — Только полные ничтожества продают наркоту детям. Ты продаешь от моего имени. Это означает, что ты заставляешь и меня продавать наркотики детям. По-твоему, я ничтожество?
Сэмми в панике крутит своей немытой головой.
— Нет. Конечно же, нет.
Я запускаю руки в карман его джинс и вытаскивают пачку денег. Здесь, по крайней мере, три штуки. Я швыряю её на стол, и по комнате разлетаются стодолларовые купюры.
— Расслабься, — говорю я, видя его трясущиеся ноги. — Я не собираюсь убивать тебя. Я должен, но не стану. Всё-таки ты мой лучший распространитель, даже, несмотря на то, что ты кусок дерьма.
Глаза Сэмми опускаются по мои блестящие ботинки. Он боится меня. Так и должно быть.
Я не буду думать дважды, прежде чем закончить его жалкую жизнь.
Я лезу в карман и достаю свой нож. Его глаза произвольно расширяются, когда он слышит щелчок выскочившего лезвия.
Он вздрагивает от того, что я прикладываю лезвие к его подбородку и поворачиваю его голову до тех пор, пока он не начинает смотреть мне в глаза.
— Продай наркоту, ещё хотя бы одному ребенку, и ты увидишь, что произойдет.
Он не может отвернуться от меня, пока мой нож прижать к его горлу, и я вижу правду в его окаменевших глазах.
Он не ослушается меня.
Никогда.
Или умрёт.
— Я не буду, — говорит он, глядя мне в глаза. — Я обещаю.
Мне не нужны его обещания, мне нужно, чтобы он боялся меня. А он боится.
— Отпусти его, Брок, — говорю я, закрывая лезвие и убирая нож обратно в карман.
Сэмми вздыхает с облегчением, когда зверь отпускает его.
— Спасибо, сэр, — пресмыкаясь, говорит он, складывая руки перед собой. Я бл*дь ненавижу жополизов. — Я не подведу тебя.
Я перевожу взгляд на Линча, и он, кивая, быстро хватает жирную шавку. Брок открывает дверь моего офиса, и Линч буквально выкидывает его в коридор.
Брок и Линч мои лучшие головорезы. Очень грубые и безмозглые. Они делают то, что я говорю, и максимально следуют законам. Они заставляют людей платить, прикрывают мою спину и после меня, они самые важные люди в моей компании.
— Присматривайте за ним, — говорю я, после того, как Брок закрывает дверь. — Если вы услышите, что он вернулся на детские площадки, вы приведете его ко мне. — Я хочу расправиться с ним лично.
Спустя несколько минут раздался стук в дверь. Он такой мягкий и робкий, что я едва слышу его.
Брок приоткрывает дверь и начинает смеяться, когда видит, кто там стоит. От любопытства я наклоняю голову набок, пытаясь рассмотреть, кто пришёл, но Брок заслоняет вид.
— Кто это? — спрашиваю я.
Брок с ухмылкой оборачивается и смотрит через плечо.
— Всего лишь маленькая мышка, — говорит он с улыбкой. — Хочешь, чтобы я раздавил её?
После его слов моё любопытство достигло пика.
— Отойди.
Он, следуя моему приказу, отходит в сторону и мне открывается самый красивый вид, который я когда-либо видел.
Это ощущение бьёт по мне, словно в моё сердце врезается поезд. Какая-то сила сжимает мою душу, и мне кажется, я умру, если не сделаю её своей.
Она самое великолепное создание, которое я когда-либо видел.
Густые рыжие волосы растекаются по её плечам, словно лава. Я загипнотизирован этой девушкой, и боюсь, если прикоснусь к ней, то обожгусь.
У неё невероятные светлые глаза насыщенного синего цвета, а на её гладких щеках карамельными каплями рассыпаны веснушки. Я с трудом сглатываю, так как не могу отвести глаз от её сочных розовых губ. Мне интересно так ли они хороши на вкус, как на вид. Клянусь, я готов на всё, чтобы выяснить это прямо сейчас.
Моё сердце так сильно колотится в груди, что ударяется о рёбра. Но всё, что я могу сделать, так это в неверии уставиться на неё. Не могу поверить, что эта девушка вызвала у меня такую реакцию.
Она одета в жёлтую рубашку, отчего её лицо светится как солнце, что совершено логично, ведь я чувствую, что солнце покинуло свое место в центре вселенной, чтобы эта красавица заняла его место. Сейчас она центр моей вселенной.
Мои руки трясутся. Трясутся! Мои руки никогда не трясутся. Я убираю их под стол, чтобы никто не увидел это.
Я полностью застываю в своем кресле, словно облака разверзлись и с них в мой кабинет сошел настоящий ангел. Я, замерев, смотрю на неё, мои ладони потеют. Всё, что я знал о жизни, любви и необходимости, исчезло. Сейчас я живу только ради неё. Кажется, я влюбляюсь в неё каждой клеточкой своего тела. Она нужна мне как воздух, которым мне трудно дышать, ведь моя грудь так сильно горит.