Начало декабря ознаменовалось большой аварией недалеко от нашего отделения связи. Строители рыли котлован под комплекс зданий, новых жилых и административного. В результате, каким -то образом ковшом перерубили кабели , телефонные и телеграфные, недалеко от входа их в колодец.
Вдобавок что-то случилось с электричеством и кабели в колодце ещё и основательно оплавились. Электричество исправили быстро, а с нашими линиями застопорилось. Всвязи с этим телеграф и междугородка временно в нашем отделении вышли из строя, как оказалось потом на три месяца, так как на место в отделение мы вернулись только в апреле, после 10 числа.
А пока нас распределили следующим образом. Меня поставили в смену на центральном телеграфе, а мою сменщицу определили в третье отделение связи. Всю поступавшую в адрес посёлка Ногина телеграфную корреспонденцию принимали на ЦТ,потом часть передавали в 3 отделение, а за второй частью доставщики приезжали в центр и брали работу отсюда.
Таким образом мы выполняли работу дистанционно. Это было крайне неудобно, но приходилось мириться. Как для меня, так мне было даже лучше, я по уши была загружена работой и это мне было необходимо.
Глава 21. Трудное время, разные события.
Могло показаться, что я легко пережила уход мужа и встречу-разлуку с ним. На самом деле мне это давалось крайне тяжело, отсюда и желание быть среди людей даже в выходные.
Стыдно сказать, но я фактически пренебрегала своими обязанностями матери, Иришка была для меня чем-то вроде живой куклы, и в тоже время являлась жутким раздражителем. Ведь он ушёл, когда ей было 9 месяцев, практически она его не знала, так как больше времени с ней проводили я и мама с сестрой.
Внешне да, она была вылитый он. Но теперь, по мере подрастания в ней всё больше стали проявляться не только внешние черты отца, но и поведение его тоже. Это видимо было на генетическом уровне, так как перенять эти жесты от него и поведение также она не могла.
Поворот головой в знак отказа или согласия, когда она обижалась и не хотела с вами говорить, был точно таким же. Отрицательный жест рукой, взгляд исподлобья, если сердится, испуганный если напугана или весёлые искорки в глазах и заливистый смех с откидыванием головы назад были его.
Это и завораживало меня и причиняло каждый раз дикую боль. Боль утраты. По ночам я часто выла в подушку, чтобы никто не слышал. И видимо очень обрадованная, тем, что мать разрешила мне уходить без неё, я в конце концов обнаглела и уходила всё чаще, уже не спрашивая. Скорее всего я бежала от воспоминаний о нём, так как она не давала им угаснуть.
Дочь ни разу не спрашивала об отце, словно его и не существовало, но сама напоминала мне его и это было моим бременем. Оттого я и чуралась дочери. То есть я вела себя, как банальная трусиха и эгоистка, лишь бы сберечь свои нервы.
Я ревела как подорванная, когда по радио или телевизору пел Ободзинский "эти глаза напротив". Я видела эти глаза постоянно отражением в её глазах. Именно глаза настоящего, крепкого чайного цвета с золотистыми искорками и красноватым отливом были у моего мужа и у Иришки.
Потом когда не стало её, я также дико ревела под эту песню. Тогда Ободзинский вновь ненадолго вернулся на телевидение и вновь пел эту песню, только теперь это был реквием по моей дочери.....
На работе, находясь в постоянном движении, в круговерти, в обществе подруг я забывалась и это было благом. Шутила, излишне громко смеялась, могла перебрасываться словечками, пикироваться с механиками, не подразумевая ничего кроме пустой болтовни.
Если работали в утреннюю смену, я могла не спешить домой, а пойти с девчонками на сеанс в кинотеатр, при этом не испытывая ни малейших угрызений совести. Короче меня несло, несло словно по волнам. Месяц был напряжённый, работы перед Новогодними праздниками очень много. Большой поток поздравительных телеграмм, так что иногда в вечернюю смену приходилось задерживаться до 23, вместо 22 и домой я приходила за полностью, что саму меня очень устраивало.
Я целовала спящую дочку и ложилась спать. Вымотанная трудом, засыпала быстро, а вот после утренней смены, могла долго не заснуть, пообщавшись с дочкой и разбередив душу.
Однажды, числа 26-27, точно не помню, но в самый канун Нового года, я шла с работы пешком. Была оттепель, сыпал крупный липкий снег. Он налипал на деревья и весь город выглядел сказочно-призрачным.
Хлопья летели хаотично, кружил их порывистый ветер, но мне было приятно идти и наслаждаться тишиной и красотой. Я уже шла по улице Горького к повороту на свою улицу. Через болото напрямик зимой мы не ходили, там было опасно. Поэтому приходилось делать несколько лишних десятков метров.
Я была метрах в 30 от поворота, когда услышала крик, его голос " Ну, что ты еле плетёшься, мы тебя заждались". Я подняла голову, всмотрелась в темноту. Там на перекрёстке, почти под фонарём стоял он и рядом с ним Чек. "Он приехал? Приехал на Новый год, с собакой?".
Ни минуты сомнения не возникло у меня и я бросилась бежать. Ветер хлестал мокрыми хлопьями мне в лицо, я задыхалась и бежала, я предвкушала, что сейчас окажусь в его обьятиях, почувствую его губы....
На перекрёстке никого не было, ни души. Я стояла , озиралась вокруг и кричала " где ты, где ты?" А потом просто упала на дорогу, колотила по ней руками и ногами и выла. Я поняла, что у меня просто галлюцинации, не могло его быть здесь, он же был в армии и не где-нибудь, а в Воркуте.
Меня поднял пожилой мужчина, который тоже возвращался с работы домой. Он подошёл ко мне, помог мне встать, взял под руку и спросил, куда мне идти. Он понял, что я не пьяная, что у меня видимо горе ,хотя ни о чём не спрашивал больше, а просто проводил меня до калитки и пошёл дальше своей дорогой.
Дома мать, увидев меня, просто испугалась. Видимо вид у меня был дикий. Я ничего не могла объяснить, просто взахлёб рыдала. Рассказала я ей всё назавтра.
Ровно через неделю, уже после Новогоднего праздника галлюцинации повторились. Только по- другому.
Туалет у нас был уличный, бегать в него зимой ночью холодновато, поэтому этим целям, простите за подробности, служило ведро в террасе. Утром его выливали и мыли.
Я готовилась ко сну и собралась сбегать в туалет, то есть на террасу, а заодно зачерпнуть из бака воды, для утреннего умывания её ставили на печь до утра, чтобы не была ледяной.
Открыв дверь и переступив порог, я прямо перед собой за окном увидела его. Он стоял и напряжённо всматривался в окно, а увидев меня улыбнулся и махнул рукой, позвал. Я метнулась в дом, накинуть валенки, ведь зима, мороз, я в тапках и кофте, и пальтишко.
Пока я бегала, пока открывала две двери он исчез, но я явственно слышала шаги и стук закрывшейся калитки. Метнулась к ней, калитка на запоре, открыла выскочила на улицу, никого нет, даже прохожих не видно." Спрятался за сугроб", подумала я.
В общем я металась по улице и кричала, звала его. Потом поникнув головой пошла домой. Мать спросила меня, куда я бегала. Со слезами ей рассказала.