Зато много одежды настрочила за эти дни. Когда я бывала зла на саму себя мне всё удавалось вдвойне, словно я отрабатывала наложенное на себя наказание.
Но вот отпуск кончился и я вышла на работу, даже начальник отделения заметила, что во мне произошли какие-то перемены. Во мне словно потух дичайший огонь, горевший внутри. Я стала собраннее и спокойнее. Потом, узнав, что у нас уволилась уборщица, вызвалась исполнять её функции, чтобы немного подработать.
Денег на жизнь нам катастрофически не хватало, мама зарабатывала 100 рублей, я 65, из них домой приносила 61-50, комсомол, профсоюз, досааф и прочие поборы. А уборщице платили 40 рублей, так что лишними деньги не были бы и я взялась за эту работу.
Для этого я приходила к 6 часам, убиралась, а в 7 уже открывала телеграф, почтовые работники и работники сберкассы начинали работу позже. Почта с 8 сберкасса с 9.
Почтальоны приходили, как и я к 6 но с заднего входа и ко мне не касались. Там за полставки убирался кто-то из своих. В свою вечернюю смену я убиралась напротив, после окончания работы почты и сберкассы, на телеграф после 9 часов народу приходило мало и я могла начинать уборку пораньше , а заканчивала в 22-30.
Так что теперь, в противовес прежней праздности, я как лошадь навалила на себя работы. Оказалось, что это много лучшее лекарство от тоски. Уставая я даже спать стала лучше.
Однажды мне пришлось очень туго. Почта была расположена в четырёхэтажном доме Сталинской постройки, с высокими потолками. Коммуникации требовали основательного ремонта, временами случались засоры. Вот такая прелесть и досталась мне в тот раз.
Пришла на работу утром, открыла дверь, переступила порог и тут же оказалась по щиколотку в дерьме. Засорилась канализация на уровне подвала и к нам выперло всё содержимое четырёх этажей.
Всё это плавало по полу и издавало "прекраснейшие" ароматы. Трудно 20- летней девчонке копаться в этом дерьме, но пришлось и вызывать аварийку и устранять грязь. Намучилась так, что смену после этого отработала впервые с трудом.
Больше такого не случалось. А ближе к зиме я работу оставила, наняли уборщицу, мне было бы тяжело зимой убирать большое помещение и справляться со своей основной работой. В этот период, я хотя бы не жила впроголодь, подработку оставляла себе на сигареты и питание и прочие нужды, а зарплату всегда и раньше всю отдавала маме.
А потом снова пришлось ходить полуголодной и тут я повелась на предложение нашего ревизора из узла связи.
Это и стало моим самым большим проступком за всю мою жизнь.
Наша контролёр Нечипорук Нелля, была особой очень пробивной, яркой брюнеткой, весьма красивой, немного полноватой, но стройной особой. Знала я её я детства. Она жила в дедушкином переулке.
У них был большущий двухэтажный дом, отец работал начальником стройтреста, поэтому вполне естественно, материалы для такого строительства у них были. Нелля была долго единственной дочкой и уже когда она заканчивала школу, мать родила сына.
Но Нелля по-прежнему ни в чём не знала отказа и жила на широкую ногу. Потом она сходила замуж, видимо неудачно, так как через полгода снова жила дома и невестилась. В общем прожигала жизнь по ресторанам и прочим местам в богатых компаниях.
Работала на почте оператором, а потом перешла работать ревизором. Ездила по Серпуховским и деревенским отделениям связи с проверкой работы. Работа её не напрягала, так как сказавшись, что едет на проверку, могла убыть в любом направлении, что её вполне устраивало.
Мать её работала замначальника узла связи, так что и дочери, не желавшей учиться, местечко обеспечила. Нелля была на десять лет старше меня.
В то время как меня, как самую безотказную в работе, часто посылали на подмену болеющих сотрудников в разные отделения связи, на три дня или неделю, хотя это входило в обязанности Нелли, она проводила время в своей компании. Потом наскоком приезжала в отделение, за день полтора, вместо положенных 3-7 дней, в зависимости от объёма работы, осуществляла поверхностную проверку, указывала на незначительные недоработки и снова упархивала.
То есть я знала саму работу, а она знала тонкости и лазейки в нашей работе. Этим мы и отличались.
Так вот, в этот раз, увидев, что я не иду на обед, а довольствуюсь куском хлеба с чаем, она пригласила меня пообедать в кафе, где и развела передо мной теорию моей дурости и неумения жить хорошо.
Видимо была во мне червоточинка, не просто же так, повелась я на её предложения. А предложила она мне махинации ,благодаря которым я могла иметь копейку-другую в своём кармане, на обед и сигареты. Мне бы уйти сразу, но я почему-то сидела и слушала её.
И вот она мне объяснила, что принимая к примеру срочную телеграмму, можно выписывать квитанцию на копирке сложенной вдвое, а потом оформить в квитанционной книжке эту телеграмму как простую, разницу в сумме взять себе в карман.
Или вызывая абонента в переговорную кабину, у кого разговор заказан более, чем на три минуты, включиться в середине разговора и сказать," ваше время заканчивается", он попросит продлить и будет говорить дальше, потом включится телефонистка с центральной и скажет ему тоже самое. Он закончит разговор и подойдёт к тебе доплатить.
Ведь на центральной не знают, что ты его предупреждала и доплаты не требуют. Ты мол у него берёшь за одну, две минуты себе в карман. Вот так можно заработать деньги. Поговорили и она потом уехала. А я думала, о её предложении. Не сразу я решилась на подобное.
Долго сомневалась, делать так с переговорами не решилась, а вот с телеграммами на подлог пошла. Правда не все подряд, а одну две в неделю. При этом передавала их я всё равно срочными, а не простыми, а на бланке аккуратненько переоформляла, как простую, чтобы расхождения с квитанционной книгой не было.
Сразу отмечу делала это я в течении полугода, всего телеграмм, вернее денег присвоила на 60 рублей. При этом клиенты не страдали, их телеграммы по линии проходили срочными и только на бумаге были якобы простыми.
Выходит крала я у государства, но это меня не оправдывает. Совесть меня мучила настолько, что я наизусть помнила каждую подделанную телеграмму. В общем-то по большому счёту больше позора претерпела, чем ущерба нанесла. Но это я вперёд несколько забежала. О самом разоблачении речь будет в своё время.
Свой 21-ый день рождения я провела с девочками на телеграфе. Приехала к ним в конце рабочего дня с бутылкой ликёра и тортом и мы посидели немного, поболтали и разошлись по домам. Главное я не ходила ни в какие компании и не гуляла с сомнительной публикой. Стала вдруг резко домоседкой и дочке посвящала больше времени.
Через недели две после моего дня рождения, к нам приехала молодая женщина из Воркуты. Вернее сама она была из Чехова, но в настоящее время жила с мужем, сослуживцем Виталия в Воркуте, а сейчас приехала навестить маму и ко мне.
Она рассказала, что приехала по просьбе Виталия. Нужно сказать, что всё это время, я писала ему письма, его мать дала мне адрес, и этих письмах, не упоминая о собственной жизни, просто рассказывала ему о дочке, посылала её фотографии.