Люба, не сразу сообразив что происходит, в итоге бросилась за мной в чём была.
Я уже было хотела соскочить на платформу, когда проводница задержала меня," постойте, вам не нужно выходить, вы же в Воркуту едете".
Я ничего не успела ответить, меня настигла Люба, она вцепилась в мой чемодан и закричала:" Ты куда, с ума сошла, куда ты побежала, струсила, да? Брезгуешь нами?"
Это был удар ниже пояса. Я обернулась к ней и тоже закричала, со слезами в голосе, они уже текли у меня из глаз не останавливаясь:
-" Никем я не брезгую, мне нельзя ехать дальше, он не ждёт меня, он не хочет меня видеть, не хочет понимаешь?
"-"Нет , не понимаю, что ты выдумываешь, он же меня за тобой и послал, а ты испугалась моего рассказа и решила сбежать. Тебе такой муж не нужен, да? Ты не любишь его, вот и всё."
-" Неправда, я его люблю, но он правда не хочет меня больше видеть, поверь, это так, это правда. Я не могу объяснить, но я это знаю"
И проводница и Люба смотрели на меня так, словно перед ними умалишённая, были в этих взглядах и страх и жалость. Люба всё не выпускала из рук моего чемодана, а проводница сказала:
-Девушка, пожалейте подругу, здесь же холодно, она простынет, вы одеты, а она налегке"
Только тут я опомнилась, что Люба стоит в тапочках и лёгком спортивном костюме в ледяном тамбуре. Я тут же сдалась и пошла за ней в вагон.
Она ,не выпуская чемодана из рук, вся дрожа шла до места, а я покорно брела за ней, как овца на заклание.
Потом мы сидели, я рыдала и всё пыталась вдолбить ей, что мне нельзя ехать, но она не понимала моих доводов, как это я почувствовала и зачем я свою трусость пытаюсь замаскировать придуманной сказкой.
Чемодан она засунула под свое сиденье и теперь мне не было смысла куда-то бежать, деньги лежали в чемодане. Я с тоской смотрела на стоящий напротив поезд и не могла успокоиться, всё плакала, только теперь тихо.
В дорогу мама дала мне всего сто рублей, тридцать из них уже ушли на билет и постель, остальные предназначались на питание и обратную дорогу.
Одета я была в пальто, которое шила сама. Да, я и пальто научилась шить. Соседка работала в ателье пошива верхней одежды, она и показала мне, как вставлять приклад, как делать борта, как правильно отпаривать и отстрачивать.
А мне другая соседка отдала своё прежнее пальто, но оно было велико. Я распорола его и перешила, заодно перелицевав. Получилось хорошее зимнее пальто, кирпичного цвета, а воротник я соорудила из привезённого матерью Витальки соболя.
Он подстрелил его сам, выделал шкуру и прислал матери для меня. Вот она и привезла его мне, когда привозила Иришку из деревни. Так он и пригодился.
А обрезком из шкурки, который остался от кройки воротника, я обшила вязаную шапку из такой же пряжи кирпичного цвета. Получился ансамбль. Пальто было длинное до половины икры, приталенное, шестиклинка.
По-другому сшить было нельзя, так как оно изначально было такого покроя, просто пришлось основательно урезать ширину. Но смотрелось оно хорошо, не хуже нового и по фасону было вполне модным,ведь фасоны часто повторяются, меняются только детали отделки.
На ноги мама незадолго до этого купила мне войлочные сапожки на меху, невысокие не бабушкиных фасонов, а вполне симпатичные. Она купила их специально, для поездки к нему. Дома я бегала в кожаных полусапожках на каблуке, но мама сказала, на север в таких не ездят.
Жили мы тогда бедно, так что моё умение шить выручало всю семью. Затраты были только на материю, а иной раз мама приносила хорошие вещи от Кудряковых, ей отдавали в оплату за работу и требовалось перешить , что я успешно и делала.
Так что дома была считай собственная портниха и вязальщица и вышивальщица.
Впрочем мама моя вышивала много лучше меня, я тогда вышивкой занималась по настроению, от случая к случаю.
Следующую ночь я снова не могла толком уснуть, но в какой-то момент меня сморило и тут случилась неприятность.
Уснула, вернее забылась ненадолго, основательно перед этим наревевшись и проснулась вероятно от прогремевшего мимо товарного состава.
Свет горел вполнакала, все спокойно спали, я наполовину свисала с полки не вполне осознавая это. Потом наклонила голову вниз, посмотреть спит ли Люба и увидела,что её одеяло упало на пол, а она лежит сжавшись комочком. Мне почему-то показалось, видимо спросонья, что одеяло, вернее пол близко, только руку протяни, что я и сделала и тут же кувыркнулась с полки.
Видимо, спустив руку, я нарушила равновесие.
Падая, больно ударилась основанием шеи о подножку для опоры ноги, чтобы залезать на верхнюю полку. Видимо от удара, я на некоторое время выключилась, потому, что очнулась, полусидящая на полу, поддерживаемая кем-то сзади и вокруг меня толпился народ , а по проходу бежала проводница, тоже полузаспанная.
Все наперебой спрашивали меня, что случилось и как я оказалась на полу. Видимо грохот, когда упала, разбудил этих людей. Мне стыдно было признаться, что упала сверху и я сказала, что просто стала слезать в туалет и в это время поезд дёрнулся, вот я и упала, во время толчка. Кто-то сказал, что он тоже проснулся от толчка и моя хитрость сошла за правду, а я побрела в туалет.
Шея болела, голова кружилась и виделось всё, как в тумане. Видимо походка у меня тоже была шаткая, но это можно было списать на качание вагона на стрелках. В туалете меня вырвало и потом ещё некоторое время подташнивало. Я подумала, что наверное получила лёгкое сотрясение мозга.
Я тогда не знала, что разбила атлант, верхний позвонок и потом со временем он даст о себе знать основательно. А тогда я просто не понимала всей серьёзности своей травмы, да и кто из нас в молодости придаёт значение, таким мелочам, как падения, если внешних повреждений не видно. Подумаешь шея припухла сзади, пройдёт, заживёт как на собаке , думала я.
Глава 28. Предчувствия не обманули. Новые впечатления и возвращение.
В Воркуту мы приехали 29 декабря в 15-50, как и говорила Люба. Вот только что мы спускались с подножки, вот нас встретили Любин муж и другой парень, я оглядываюсь в поисках Витальки, его нет. Светло и я вижу вокзал, большую площадь перед ним высокое здание ресторана напротив и мы идём по дорожке к стоянке такси, как тут же, после нескольких шагов, стало темно и зажглись фонари. То есть никаких сумерек, словно выключили свет и всё.
Такое я вижу впервые. Я задаю вопрос, почему не на автобусе, а на такси, и мне отвечают, что автобусы ходят только по городу, а в посёлки ездят только на такси.
Мы с парнем идём впереди , а Люба с мужем сзади, они тихо о чём-то переговариваются. И опять у меня обострён слух.
Нет я не желаю подслушивать чужие разговоры, просто на морозе голоса звучат громче и я слышу слова Вити, Любиного мужа. Вообще-то он тоже Виталий, но они, чтобы не путаться ,этого договорились называть Витей.