Всё-таки она оставалась матерью хоть и была я ей бельмом в глазу и чем дальше, тем больше.
Сейчас она просто закипела,
-"Ну, я ему всё выскажу, когда придёт" забушевала она.
- Нет, не выскажешь, не смей даже ничего говорить, он не знает.
-Как не знает, ты что ничего ему не сказала?
-Нет, незачем ему эти сплетни знать.
-Ну и дура, смотри, как бы потом о своём благородстве не пожалеть. Нет, всё-таки ты у меня юродивая.
- Спасибо, приласкала, какая есть, на базар не везть.
-Уж что-что, а с матерью оговариваться ты умеешь.
- Ой, мам, отстань и так тошно.
Я легла на кровать и отвернулась к стенке, мне нужно было хорошенько всё обдумать.
А вечером пришёл Виталька и мы пошли гулять. И потекли дни один за другим. Дела домашние, встречи и прогулки по городу, иногда с его друзьями, иногда вдвоём.
Глава 5. Первый опыт.
Первого сентября мы пошли с мамой на её завод, написали заявление в отделе кадров, заполнили анкету и получили направление на медосмотр в медпункт. Мать проводила меня до медпункта и ушла на своё рабочее место в лабораторию, а я осталась ждать.
Пройти нужно было окулиста, лора, хирурга и гинеколога, а потом терапевта. При заводе была своя миниполиклиника,городским они не доверяли. Я прошла трёх врачей и сидела возле кабинета гинеколога, третья в очереди.
Первой прошла девчонка лет 16, и вскоре из кабинета гинеколога раздались скандальные крики, распахнулась дверь и оттуда выскочила эта девчонка с грязными матерными криками и умчалась. Следом шла девушка лет 27 она сильно волновалась и оттого дверь закрыла неплотно.
То есть закрылась, но плохо вошла в проём и оттого было слышно разговор врача. Девушка видимо попросила посмотреть её на кушетке, но врач категорически настаивала на кресле. Та что-то тихо объясняла ей, но врач была на взводе и грубо закричала, "знаем мы вас, таких девственниц, одна такая только что отсюда вышла."
И она, вставая со стула, грубо отшвырнула его в сторону, при этом он стукнулся о стену , а дверь от сотрясения открылась и я увидела прямо напротив двери кресло и лежащую на нём девушку. Мне поплохело от представления, что со мной будет тоже самое и я уже готова была сбежать.
Врач заметила открывшуюся дверь, подошла закрыла её и двинула ширму. Дверь захлопнулась, а я дрожа осталась сидеть в предбаннике и размышлять уйти или остаться.
Через некоторое время девушка открыла дверь выходя, а врач извиняясь провожала её. Мне она предложила войти.
То ли мой испуганный вид, то ли её изменившееся сконфуженное состояние были тому причиной, но мне предложена была кушетка.
После прохождения медосмотра и подписи у терапевта, я вернулась в отдел кадров, где узнала, что я условно принята в ученики намотчицы статоров, но так как предприятие режимное, то мою анкету будут проверять, это займёт до трёх месяцев, так что мне нужно будет ждать.
Я вышла из проходной и пошла бесцельно бродить по городу, мне нужно было успокоиться и обдумать, как быть эти три месяца, как жить на маминой шее и слушать упрёки или что-то предпринять.
Дошла до Советской, свернула к исполкому и пошла в сквер напротив него. Там можно было посидеть и подумать. Недалеко от входа по аллее, мне попался щит объявлений и на нём увидела объявление, что артель инвалидов приглашает на работу швей-мотористок или учеников швеи. Я подумала, что это мне, как временное подойдёт.
Шить я думала что умею, а три месяца буду работать, а не сидеть и ждать.
Артель находилась на второй Московской, по пути к моему детскому садику. Туда и автобус ходил Окский от вокзала, так что проблем не будет, решила я и направилась туда. Впервые самостоятельно.
Приняли меня сразу, правда оказалось, что шить нужно не на ножной , а на электрической машине и меня попробовали посадить за неё. Посмотрев , сказали получится и сразу стали оформлять.
Фотографии на анкету велели зайти сделать в ателье и потом принести им, а работать приступать прямо с завтрашнего дня.
Так появилась у меня в моей трудовой книжке, которую мне завели ещё при выпуске с практики на заводе, запись швея-мотористка.
Три месяца я работала там, шила подворотнички, простыни, пододеяльники и наволочки для воинских частей.
Контингент был в основном глухонемые, так что общения почти никакого, только с мастером, но меня вполне устраивало. Так как сначала мне не было 18, то работала по 6 часов и только несколько дней в конце по семь, а там пришёл вызов на завод, так что с первого декабря я должна была приступить к работе на заводе. Из артели меня рассчитали, как и договаривались без отработки.
Всё это время мы естественно встречались с Виталькой. Он тоже нашёл работу на Комбинате Стройконструкций, на бетономешалке.
Работа трудная , но в отличие от моей хорошо оплачиваемая. Всё чаще он стал оставаться ночевать у нас, мы спали в большой комнате на диване, когда мама работала в ночную смену. Но именно просто спали, без близости, хотя у меня начали просыпаться чувства, всё-таки с огнём играть опасно, но он умел сдерживать и себя и меня.
А потом у нас с матерью случился скандал. В одну из ночей у меня пришли месячные , я протекла , убрала, но не всё, на диван протекло тоже и мать увидела пятна крови. Вот тут она и начала кричать, что я потаскуха, совесть потеряла и всё в таком же духе.
Никакие мои заверения, что ничего не было и это другая кровь, на мать не действовали, она ничего не слышала и только довольно грязно и громко обзывала меня.
Как я говорила, слышимость у нас была великолепная и соседка с огромной радостью в этот день, делилась со всеми кумушками на посёлке, что Верка, как они и предполагали шлюха, что она допрыгалась и всё в таком роде. В общем мама поспособствовала моей "славе".
После этого скандала, в ближайшие выходные, на 5 декабря, тогдашний день Конституции , мы уехали в деревню.
Оба мы были на взводе после скандала, обоим было обидно и как всегда бывает в таких случаях, если люди начинают жалеть друг друга, то всё происходит само собой. Так же случилось и с нами.
Мы не ложились спать долго, сидели и разговаривали вдвоём на кухне, нам никто не мешал, так как его родители уехали в Бронницы к сестре, а бабушка спала. Потом мы не пошли спать в горницу, а забрались на полати. Там -то всё и случилось.
Помимо всего у меня была злорадная мысль, пусть хотя бы не напрасно говорят. Вот так бывает, что именно близкие люди заставляют нас переступить через собственное табу, если обвиняют и подозревают в плохом напрасно. Многие родители проходят через это и получают именно такой результат, которого не хотели, но добились.
Нужно ли говорить, что чувства мои к нему переменились, они стали более глубокими и трепетными, я уже не была просто влюблена, я уже любила его без ума, ведь это был мой первый мужчина. Кстати его мать, когда они возвратились поняла сразу, что между нами что-то переменилось.