Не успели мы начать работу, как подъехала третья отдыхающая, Марьям из Казани, тоже наша ровесница. Она прямо с ходу включилась в работу и втроём, набрав пять мешков мусора и основательно перемыв и почистив всё мы управились до ужина.
За ужином Марьям получила место в другом конце столовой, так как приехала позже. Место крепится на весь период пребывания.
После ужина мы немного прогулялись и пришли в свой номер, где обнаружили двух вальяжно развалившихся господ и бутылку с коробкой конфет на столе.
Мы все трое вежливо попросили незваных гостей освободить помещение дабы не доводить до скандала. Слава Богу, визитёры поняли и ушли, а мы решили теперь запирать помещение и на ночь в том числе. Вечер закончили чаёвничая за разговорами о семьях и о детях. У девочек по двое, у меня четверо, есть о ком поговорить.
На другой день мы получили каждая свои предписания и рекомендации у врача и началась наша санаторная жизнь, с назначенными процедурами, кислородными коктейлями, душем Шарко, лечебной физкультурой и прочими разными прелестями лечения.
На второй и третий день я разбирала балкон. Затею пользоваться им я не отторгала. Вся эта куча оказалась не снегом, а бутылками промёрзшими и спёкшимися в монолит. Внизу поставили контейнер и я сбрасывала эту прелесть туда. Потом на освобождённом балконе я с удовольствием отдыхала и курила, не уходя на улицу.
На третий день к нам заселилась учительница из Москвы предпенсионного возраста, поначалу охавшая и ахавшая от якобы бессилия и просившая постоянной помощи, а потом просто обнаглевшая злобная фурия, изводящая нас поучениями, нравоучениями, придирками и запретами.
Кончилось тем, что после душной бессонной ночи, когда она не дала нам ни проветривать ни открыть окно, у Марьям на физзанятиях случился сердечный приступ. Валентина свалилась с гипертонией, а я выйдя из столовой потеряла сознание и очнулась в кабинете врача. У меня никогда ранее не знавшей, что такое скачки давления, оказалась гипотония, давление упало 60×40, и стало естественно плохо.
Врач понявшая что без причины не может стать плохо сразу троим из одной палаты, выяснила, что произошло и пошла к главврачу. В тот же день нашу соседку отселили в девятиэтажку, в отдельный номер, как особу нуждающуюся в изоляции от людей, а мы до конца так и пробыли втроём без подселения.
Для того, чтобы к нам более не вязались искатели приключений, мы подружились с мужчинами инфарктниками, с которыми вместе гуляли, ходили в кинотеатр, отдыхали в беседке. Вроде при нас мужчины и к нам не вяжутся, как к одиночкам.
Мне поначалу назначили лечебный сон,под ключевые фразы и музыку, спать под гипнозом час, а потом по сигналу вставать как ни в чём не бывало. Но очень скоро, буквально после третьего сеанса, врач сказал, чтобы я больше не ходила, не мучила себя и не отвлекала других. Дело в том, что я оказалась не подверженной гипнозу, а значит ни уснуть ни расслабиться по команде не могла.
Теперь я поняла, отчего не была никогда подвержена стадному чувству. В мои 14 лет, у нас в городе, вернее за городом взорвался газовый трубопровод, распределительная станция. Это случилось в пол-пятого утра, когда все повскакивали от грохота и трясения земли, кто в чём спал и бежали по улице почему-то к вокзалу, со всех концов города.
Над городом плыл багровый дым, в небе стояло грибообразное багровое облако и снизу полыхали огни зарева и все подумали, что это ядерный взрыв. Общая паника гнала людей не рассуждающих. А я просто стояла во дворе и смотрела, понимая, что нет смысла никуда бежать, если уже что-то случилось.
Потом все разъезжались по домам, стесняясь смотреть друг на друга и зажимаясь. Шок прошёл и пришло чувство осознания полунаготы и стыда.
Теперь я поняла, почему я и некоторые другие вели себя иначе. Мы индивидуалисты.
Помимо санатория, мы иногда ходили гулять в посёлок Ахуны, где очень смеялись на его строения, постоянно обыгрывая название посёлка," сосны и ели вконец ахунели." Правда мы говорили окна и двери, так как ни на одном доме не было одинаково ровных оконных проёмов и одинаково сделанных дверей. Окна плясали, как мехи гармошки, при растягивании, выше ниже и обязательно с наклоном в разные стороны. Словно здесь трудились пьяные зодчие. Двери почти все разновысокие.
Ездили на экскурсию в Усадьбу Лермонтова, побывали на прогулке по Пензе. Что особенно понравилось в Пензе того времени, то что люди сами, безо всякого субботника выходили и убирали территорию перед своими домами и на улицах. Несмотря на распутицу было очень чисто и уютно.
Всё время пребывания в санатории, два раза в неделю я писала своим письма-отчёты, сообщая о своём житье, а сама между тем мучилась тем, что непонятно с чего у меня шевелилась неясная тревога.
С какой-то стати стало казаться, что вот сейчас, сию минуту, здесь появится мой первый муж.
Я, которая за все эти годы ни разу о нём не вспоминала, слишком ясно, не во сне, а наяву видела его входящим в ворота санатория во всех подробностях детали осанки и туалета и почему-то чемодан.
С чего мне это грезилось, причем в разное время суток и всегда неожиданно. Правда видела я образ того, молодого.
Закончилось наваждение только на обратном пути домой.
Ещё во время пребывания я ежедневно принимала душ и через три дня ходила на душ Шарко. Когда меня обсыпала ярко-красная сильно зудящая сыпь по всему телу, я решила, что это наверное реакция на воду.
Но оказалось, что за нашим сосновым бором, по другую сторону расположен посёлок Заречный, кажется и там ядерный реактор. А сюда тоже в ослабленном виде, но доходит радиация. Вот это была моя реакция на неё и наверное поэтому же давление никак не могло нормализоваться.
Об этом нас оповестила врач. Вот тебе и оздоровительное местечко; плюс ко всему с другой стороны, в ста метрах от столовой, мы то думали поля совхозные, а оказалось поля аэрации со всей Пензы. Вот такое удовольствие.
Именно на этих полях и искупалась одна из дам, живших в нашем корпусе;, жена высокопоставленного партийного работника, мама трёх детей, но весьма разбитная бабёнка.
Будучи в большом подпитии они забрели с ухажёром на эти поля, где выбираясь перепачкались основательно и в таком виде, обтекающая и благоухающая, она явилась в корпус. А на следующий день, по настоянию старушек с первого этажа, отчислена из санатория.
И такие отдыхающие случались.
Глава 54. Будни и поездка в Украину. Тревожные звоночки.
Но вот я наконец-то дома. Снова быт, снова работа, заботы и детки рядом.
Иришка сообщила мне, что хочет пожить у молодого человека, проверить отношения. Я не возражала, что её очень удивило, а я объяснила что двадцать лет, почти 21 .не двенадцать и она вполне сама может решать, как правильно для неё поступать, я же не могу прожить за неё её жизнь. И она переехала. Теперь приезжала только навестить, но пока не привозила молодого человека, из каких-то своих соображений.