До сих пор они ни разу не оставались с глазу на глаз. Мартин несколько раз приходил ужинать, но подолгу не задерживался, а сразу шел фотографировать ночной Мельбурн, видимо понимая, что Синди надо искупать и уложить спать ребенка, а потом успеть переделать кучу домашних дел.
Она теперь была вынуждена заниматься выпечкой до поздней ночи, чтобы наверстать время, упущенное за день, но не жалела об этом, радуясь возможности побыть вместе с Мартином и Эдвином.
Эти несколько часов в день, которые они проводили втроем, уже сами по себе были наградой, как бы ни мечтала она о большем. То, что делал Мартин для Эдвина, гораздо важнее, чем ее собственные желания, чем Томление души и тела. Мальчик входил во вкус настоящей семейной жизни — спокойной и радостной.
Просто удивительно, думала Синди, что Эдвин так привязался к Мартину, совершенно не догадываясь, что это его настоящий отец.
Наступила суббота. Мартин зашел за ними около полудня. Синди была уже готова, оставалось только поставить в багажник большую круглую коробку с тортом и сумку с вещами.
— Я вижу, ты решила остаться там на ночь? Отлично, они будут рады, — заметил Мартин, обнимая Эдвина.
— Мама испекла большой пирог для бабушки с дедушкой. Я ей помогал, — гордо объявил мальчик.
— И наверняка дочиста вылизал миску из-под глазури, — поддразнил его Мартин. — Я кое-что нашел сегодня утром среди своих вещей. Думаю, тебе это понравится, тигренок.
Он запустил руку в спортивную сумку, висящую на плече, и вытащил журнал в глянцевой обложке.
— Здесь несколько месяцев назад была опубликована моя статья об африканских слонах, — пояснил он, раскрывая журнал. — Смотри, на этой фотографии два больших слона дерутся. А вот слонята купаются в ручье. Видишь, какие у них большие круглые уши. А это я с проводником-африканцем. Я закрепил фотоаппарат на штативе и сфотографировал сам себя.
Он протянул журнал Эдвину. Синди замерла в тревоге. Фотографии, о которых говорил Мартин, кажется, всколыхнули в мальчике рой неприятных воспоминаний. Он потянулся было взять журнал, но потом замер и резко отдернул руку.
— Не бойся, дружок, — с улыбкой сказал Мартин, — бери. Я принес его тебе.
— Не хочу! — пробормотал Эдвин, отводя взгляд в сторону.
Он сжал руки в кулачки и отступил назад.
— Не хочешь? — нахмурился Мартин. — Тебе что-то не нравится? Может быть, дерущиеся слоны?
Синди поспешно сделала шаг к ребенку и ласково обняла его за плечи.
— Все в порядке, малыш, — мягко сказала она. — Дядя Мартин дарит его тебе.
Она слишком хорошо понимала реакцию сына. Примерно полгода назад Дороти подарила мальчику этот журнал, увидев, что он проявил интерес к статье ее племянника. Позднее этот добрый жест рикошетом ударил по ребенку, и было ясно, что Эдвин не забыл тот неприятный инцидент. Но как объяснить Мартину, что произошло, не раскрывая тайны?
— Ты слышал, что сказал дядя Мартин, милый? Он принес журнал специально для тебя. Чтобы ты мог как следует рассмотреть картинки.
Она почувствовала, как Эдвин вздрогнул.
— Не хочу!
— Просто он боится брать чужую вещь, — сказала Синди, чувствуя себя неуютно под испытующим взглядом Мартина, — или капризничает. Потом он передумает.
— Нет! — Эдвин чуть не плакал.
— Хорошо, дружок. Успокойся. Я уберу журнал обратно в сумку. Видишь? Его нет. Если ты потом захочешь взять его, просто скажи мне. Договорились? Нам пора ехать к бабушке. Давай, я посажу тебя в машину.
— Хорошо, дядя Мартин, — просиял Эдвин.
Было ясно, что он обрадовался, увидев, что на него никто не сердится.
Дороти и Квентин встретили их с распростертыми объятиями.
— Мы так скучали по тебе, дорогая, — с печалью в голосе сказала Дороти. — Не забывай, что ты стала нам родным человеком задолго до того, как вышла замуж за нашего сына. Даже если ты найдешь себе другого мужа, то все равно останешься нашей горячо любимой дочерью, а малыш Эдвин — нашим дорогим внуком.
Синди с трудом проглотила подступившие к горлу слезы. Догадывается ли свекровь, что их семейная жизнь с Теодором не была счастливой?
Она благодарно улыбнулась Дороти, согретая ее ободряющими словами. По сути, у них с Квентином никого не осталось, кроме нее и Эдвина, и, как бы ни сложилась ее судьба, она нужна этим двум немолодым людям.
Синди почувствовала угрызения совести.
— Извини, что я так долго не приезжала… — начала она, но свекровь знаком остановила ее.
— Мы знаем, как ты загружена. Конечно же, тебе требовалось время, чтобы устроиться на новом месте. Я только хочу, чтобы ты знала, Синди, что мы всегда готовы помочь тебе.
Ясно, что Дороти тревожится о том, что будет, когда племянник снова уедет. Она прекрасно знала, что девушка была влюблена в Мартина до его отъезда в Южную Америку, и, наверное, видела в ее поспешном браке с Теодором отчаянную попытку забыть свою любовь.
Теперь, видя их снова вместе, она, должно быть, задает себе вопрос, не возродилась ли к жизни прежняя страсть. Возможно, у Дороти даже есть сомнения насчет того, кто отец Эдвина… А если они были у нее всегда?
Щеки Синди вспыхнули от этой мысли. Нет, свекровь не должна была ни о чем догадаться… Да и откуда она могла узнать? Теодор не допустил бы даже намека! Единственный, кто знает правду, — это их семейный доктор, но он связан клятвой и не станет разглашать врачебную тайну. Теодор позаботился об этом.
Тем временем Мартин и Квентин затеяли с Эдвином игру в большой резиновый мяч на лужайке позади дома. Синди и Дороти наблюдали за ними. Пожилая женщина с грустью заметила:
— Я вижу, Мартин сумел подружиться с Эдвином. А мальчик, похоже, просто обожает его…
Сердце Синди тревожно вздрогнуло. Видимо, Дороти вспомнила, каким Эдвин был при Теодоре, — тихим, робким, замкнутым… Не было этой бьющей через край энергии, общительности, жизнерадостного смеха.
— Да… Он очень… полюбил своего дядю Мартина. Они нашли общий язык.
— Это заметно. Эдвин раньше был таким робким и застенчивым, боялся рот открыть. От него трудно было добиться улыбки или смеха. Мне кажется… — Она в нерешительности замолчала. — Мне кажется, мрачное настроение Теодора в этот последний год отражалось на бедном малыше. Он такой чувствительный ребенок. Тебе было нелегко с моим сыном, Синди… — Ее голос дрогнул. — Жаль, что я ничем не смогла помочь.
— Да, Тедди в последнее время был сам не свой, — поспешно сказала Синди. Может быть, Дороти надеется, что сейчас, по прошествии некоторого времени после смерти мужа, она станет более откровенной и скажет, почему он так изменился, стал таким мрачным и непохожим на себя?.. — Я думаю, — начала она, сдерживая дрожь в голосе, — что Теодор был разочарован тем, что я не могла родить ему дочь. Или… или еще сына, — с усилием закончила она.
Синди хотела, не раскрывая тайны, дать Дороти разумное объяснение мрачного настроения ее сына в последние месяцы перед его неожиданной гибелью. Свекровь не должна узнать, что Теодор был бесплоден. Хотя именно осознание этого жестокого факта толкнуло его в пучину глубокого и мрачного отчаяния.
Дороти молчала, наблюдая, как Эдвин и Мартин, крепко держась за руки, идут к дому. Мальчик смеялся, заглядывая дяде в лицо. Большие черные глаза светились восторгом от игры и просто от того, что Мартин был рядом. А тот с улыбкой смотрел на растрепанного, разгоряченного игрой малыша, словно добродушный отец на своего любимого сына.
Сердце Синди сжалось. Она повернулась к стоящей рядом свекрови. Дороти, прищурившись, наблюдала за приближающейся парой. Неожиданно ее серые глаза удивленно округлились, и она, резко повернув голову, встретилась взглядом с невесткой.
Дороти догадалась, мгновенно поняла Синди. Ее охватила паника. Увидев Эдвина и Мартина рядом, пожилая женщина заметила что-то общее в их походке, манерах…
Именно этого всегда боялся Теодор… Что однажды кто-нибудь заметит сходство, сопоставит факты и все поймет.
Синди проглотила комок, подступивший к горлу. Теперь Дороти станет ясно, что на самом деле мучило ее сына, сделало его таким угрюмым и раздражительным. Он воспитывал чужого ребенка, выдавая его за своего собственного, и боялся, что когда-нибудь об этом станет известно…