Солнце сияло, поэтому мы с Унумгангом расположились неподалеку от входа. Унумганг успел сделать покупки и даже просмотреть газету. Он просветил меня относительно политических событий в стране и мире, произнося стандартные, истертые от частого употребления фразы. Я мимикой или жестом выражала свое одобрение или осуждение случившегося.
Эти нехитрые уловки были неизбежны. Каждая новость непрерывно и многократно повторялась по радио и телевидению и отпечатывалась в мозгу, хотя и ненадолго — зато отчетливо. Можно было не сомневаться, что она известна собеседнику.
Маленьким странам свойственно, с одной стороны, себя приукрашивать по известной схеме доктора Лоренца: здоровенная круглая голова, любопытные глазенки, нежное тельце, чтобы заслужить симпатию больших, с другой стороны, пыжиться, дескать, и мы не лыком шиты. Судя по СМИ, наши аналитики злоупотребляют лупой.
От глобальных новостей профессор перешел к локальным. Он собирался навестить жену в Обервальдсдорфе. Ей стало намного лучше, теперь супруги Унумганг могли совершить небольшую прогулку. По телефону Лизль рассказала о чудесном парке, полном интереснейших кустарников и однолетников, которые она жаждет показать мужу. Я мгновенно представила, как Унумганг, бормоча свои знаменитые «О да — конечно — давно», идет рядом с ней, а она расписывает ему растения.
— Вам предстоит большая работа! — Тон Унумганга изменился от его ехидной улыбки.
— Вообще-то работы у меня достаточно, — ушла я в глухую оборону, не сообразив, о чем речь.
Профессор подсказал:
— Я имею в виду турецкий язык.
Я промолчала.
— Признайтесь, вы не просмотрели копию до конца.
Я преодолела мучительный стыд:
— Так ведь копия не убежит. Вроде бы.
— Значит, не видели интерлинейного перевода текстов Незими. Из-за этого перевода числовые значения слов могут измениться.
Ах вот что нас беспокоит — числовые значения!
— Вы говорите о подстрочном переводе или попытке толкования?
— Не уверен, стоит ли исходить из предположения, что Вендлгард понимала по-турецки. Возможно, тексты переводились, однако не все подряд.
— Но она ведь их понимала!
— Это трудно доказать. Не исключено, что интерлинейные переводы добавлены позднее, переписчиком, который не знал турецкого и воспользовался услугами толмача. Чтобы установить истину, мне нужен оригинал.
Заявление прозвучало очень непринужденно, но я порой туговата на ухо.
Оценить турецкую часть рукописи и снабдить ее при необходимости переводом и подробными примечаниями — занятие для доцента Самур-оглы. Я лучше подожду вестей из Стамбула.
Невзирая на растущий интерес, я была решительно настроена воздержаться от работы. В конце концов, существует масса молодых ученых. Зачем отбирать у них хлеб? С их азартом наверняка результаты не заставят себя ждать. Да, точно, не мое дело — рыться в словарях!
— Боюсь, так просто вы не отделаетесь.
И впрямь, со стороны озера к нам приближалась Августа.
— Как хорошо, что я тебя встретила!
И эта мне стала тыкать с феминистской непосредственностью!
— Мне очень нужен твой профессиональный совет!
Я сразу догадалась, к чему она клонит, и состроила недоуменно-безмятежную гримасу, которая, впрочем, меня не спасла: в научном рвении Августа была беспощадна. Унумганг, чье существование она отметила слабым кивком, быстро попрощался, я сумела передать привет Лизль, лишь поймав профессора за рукав.
Когда Унумганг исчез из поля зрения, Августа с легким налетом трепета поведала мне секрет:
— Ваш пастор — душка! — И следом ошарашила вопросом: — Твой турецкий еще на что-то годен?
Я с трудом перевела дух:
— Ну знаешь! Да я двадцать лет жизни положила на его изучение!
Однако Августу ответ не удовлетворил. С немецкой пунктуальностью она уточнила, означает ли это, что я способна читать средневековую тюркскую поэзию и личные письма. Принадлежащие перу Незими, например.
Я заюлила, как уж под вилами:
— Не знаю, нужно посмотреть. Насколько я помню с университетских времен, древние тексты из-за своеобразного арабского написания трудно поддаются прочтению. Для меня работа с текстом всегда сродни дешифровке. В конце концов, язык-то не родной.
— Да ладно, ладно. Я просто подумала, не в состоянии ли ты определить, насколько корректны эти дурацкие интерлинейные переводы.