Она вернулась домой, почти сбив ноги об ступеньки – поскользнулась на последнем пролете. Хельга встретила ее разочарованным визгом и обиженными всхлипами.
– Мамочка задержалась, – расцеловывая ее щеки и испытывая невероятное облегчение, шептала Маль. – Мамочка просто задержалась. В следующий раз мамочка постарается прийти вовремя.
Хельга обняла ее очень крепко и задрожала всем телом.
– Я одна, всегда одна, – жаловалась она. – Страшно. Темно. Я очень голодная.
Уже после того, как дочь уснула, Маль уселась за стол и стала подсчитывать расходы. Работа в Корпорации больше не была выгодной – она скорее стала убыточной. Две тысячи баллов и всего пятьдесят литров воды. Если устроиться на обычную работу будет вдвое больше баллов. Две тысячи из них можно потратить на те же пятьдесят литров, и остаток составит три тысячи. И не придется терпеть домогательства.
Она не стала ждать, когда Никон перейдет от слов к делу, а от предложений к запугиваниям. Она просто уволилась.
Найти работу ей удалось не сразу – на первый взгляд все хоть сколько-то пригодные места уже были забиты. Но она уверяла, что может мыть полы или заниматься другими непрестижными делами, и вскоре ей позволили работать в одной из общественных кухонь. Такие встречались на каждой улице. Здесь всегда подавали одно и то же. Кто-то ел прямо здесь, кто-то предпочитал забирать еду с собой. Еда была не такой дорогой, как вода. Паровое орошение помогало выращивать чистые овощи, которые шли в пищу. Маль не понимала, почему нельзя поставить такие же паровые установки для сбора чистой воды. Нельзя было в прямом смысле – за такое могли и вовсе выгнать из города. Изгнанных было не очень много, потому что установленный порядок не привыкли нарушать.
Наверное, она отвыкла от работы за пределами Корпорации. Конечно, еще до того, как родить Хельгу, она нанималась уборщицей или продавщицей, но тот опыт уже успел изгладиться из ее памяти. Теперь все казалось в новинку, а от того краски были слишком уж темными и мрачными.
График был стандартным – двенадцать часов, с шести утра и до шести вечера. Перерыв при такой работе не предполагался. Есть приходилось урывками, когда высвобождались свободные минуты. Маль занималась посудой, уборкой помещения столовой и следила за разумным расходом воды.
Поначалу она не замечала ничего вокруг. Первая неделя прошла как в угаре – она работала почти бессознательно, потерявшись между стопками из пластиковых чашек и тарелок. Ей было безразлично все, происходившее вокруг. Она не заводила новых знакомств и ни с кем не разговаривала. Все ее мысли крутились вокруг Хельги, но когда она возвращалась домой, на дочь не оставалось ни сил, ни времени.
Через несколько дней Маль стала привыкать. Влиться в новую жизнь было нелегко, но запоминая алгоритм работ, закономерности и повседневные мелочи, освоившись на рабочем месте и выработав привычку прятать еду в карманах, отламывать небольшие кусочки в перерывах и жевать целый день свою небольшую порцию, она поняла, что все не настолько и страшно. Думать при таком раскладе получалось лучше.
Еще позже она начала замечать мелочи, которые рассказывали о жизни гораздо больше, чем она могла предположить. Вода превратилась в средство спекуляции. Ее постоянно не хватало, и люди выкручивались, как могли – к примеру, собирали дождевую воду в те редкие и счастливые дни, когда небо радовало осадками. Однако они по каким-то причинам еще и продавали ее. Откуда им удавалось брать лишнюю воду?
Узнавать ответы на интересовавшие ее вопросы Маль не умела – она мало разговаривала с коллегами и никогда не общалась с посетителями. Однако горячее любопытство подтолкнуло ее к длительным наблюдениям, и вскоре она стала получать страшные результаты своих изысканий. Вода, которую продавали спекулянтам, была тем богатством, что успевали награбить преступники, подстерегавшие работниц, покидавших каждый вечер пределы Корпорации. За пять лет работы она успела повидать и выслушать немало историй. Не раз и не два она прощалась с бывшими знакомыми, которых убивали в транспорте или просто на тротуарах и в темных переулках. Теперь Маль оказалась по другую сторону стены, и правда открылась во всей своей отвратительной красе.
Самым страшным было еще и то, что в число преступников входили женщины. Те, кто не смог получить работу или по каким-то причинам выпал из обоймы. Они убивали, калечили и избивали за несколько литров воды, а потом несли награбленное домой, где делили добычу на небольшие порции, распределяли между родными, а излишки (смешное в таких обстоятельствах слово) продавали знакомым спекулянтам. Узнать все это было несложно – одной из точек незаконной торговли водой являлся задний двор кухни. И это было еще не все.