Я прочищаю горло.
Он поднимает взгляд, и его глаза расширяются. Ему нужно время, чтобы вернуть серьезное выражение лица. Он потрясен тем, что я на самом деле выгляжу как женщина?
― Почему она здесь? ― хныкает блондинка.
Я морщу нос и бормочу:
― Я его пленница. Помнишь?
― Она здесь надолго? ― надувает она губы, переводя свой взгляд на Хендрикса, который все еще смотрит на меня.
― Как получится, ― бормочет он.
― Я не помню, чтобы секс передо мной был частью нашей сделки, ― обращаю внимание я.
― Не помню, чтобы твое мнение также было его частью, ― ухмыляется он.
― Я сделаю так, что ты не захочешь присовывать ей передо мной, ― огрызаюсь я. ― Поверь мне на слово, я сделаю невозможным, чтобы у тебя встал, если ты просто попытаешься трахнуть ее в этой комнате, пока я нахожусь в ней.
Он приподнимает брови.
― Это еще одна угроза?
― Нет, это опять обещание.
― Не говори мне, что трах пугает тебя, inocencia (прим. исп. невинная)? ― хрипло говорит он.
Как он только что назвал меня? Это прозвучало как-то… по-испански.
Я не отвечаю ему. Просто отворачиваюсь и возвращаюсь к своей софе, опускаюсь и подтягиваю ноги под себя. Я беру сэндвич и воду и продолжаю откусывать маленькими кусочками и пить маленькими глотками. Я слышу хихиканье позади меня, затем отчетливый звук сосания. Он что, серьезно? Что за свинья? Я закрываю глаза и думаю о том, как досадить ему настолько, чтобы заставить его остановиться. Я знаю, что теперь Хендрикс не собирается убивать меня, он слишком сильно проиграет, если это произойдет. Так что я решаюсь на единственное, в чем знаю, могу преуспеть.
Я пою.
И считаю.
― Так выпьем чарку, йо-хо, йо-хо, йо-хо, пиратская жизнь по мне.
Я повторяю это снова и снова во всю мощь моих легких. Девушка рычит примерно через пять минут, и я слышу, как она встает и топает ногой.
― Заставь ее заткнуться!
Я перевожу взгляд на Хендрикса, и он мне ухмыляется. Боже, он красивый, когда выглядит так. Я продолжаю петь, не отрывая от него взгляда. Я приподнимаю брови, как бы говоря: «Ты думал, я шучу?» Он смотрит на девушку.
― Иди, у меня есть дельце, о котором надо позаботиться.
Она фыркает и сердито смотрит на меня.
― В следующий раз запри ее.
Он строит ей скучающую мину, и она снова шумно выдыхает, прежде чем стремительно унестись прочь. Я поворачиваюсь лицом к бутылке воды очень довольная собой. Это научит его пытаться усложнять мое пребывание здесь.
― Гордишься собой, верно, inocencia? ― говорит он мне из-за спины.
― Вполне, спасибо.
Он фыркает, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть, как он меня изучает, будто пытаясь понять. Удачи, приятель. Я сама себя порой не понимаю. Я встречаюсь с ним взглядом и выдерживаю его. В его глазах вызов, и я не сомневаюсь, что в моих он видит равный. Может, я и скрепила сделку подчиняться ему и тому, кому бы он ни решил меня продать, но, черт меня побери, если я перестану сражаться. Ничто не отнимет тот дух, который у меня внутри. Если мне нужно будет свести его с ума, тогда помогите его жалкой заднице, я это сделаю.
― Откуда ты, inocencia?
Почему он упорно меня так называет? Что это значит?
― На самом деле это тебя не касается, ― бросаю я ему, откусывая еще один кусочек моего сэндвича.
― Это мое дело. Ты теперь мое дело. Так ответь на вопрос.
― Я родом из Австралии.
Он широко усмехается.
― Я догадывался, что услышал австралийский акцент. Как долго ты живешь в Соединенных Штатах?
Я скрещиваю руки, а потом проглатываю пищу.
― Зачем это? Анкета для человека, которому ты меня продаешь? Попытка убедиться, что я соответствую стандартам? Не суетись, пират. Я ничего тебе не скажу. Я могу подчиниться твоим правилам, но это не значит, что ты мне нравишься, или я уважаю тебя. Намотай себе на ус.
Он напрягается всем телом и устремляется вперед, хватая меня за плечо и вздергивая вверх. Как только я встаю на ноги, он приближает свое лицо к моему, и его голос становится суровым и грубым.