Фракиец тут же поймал его, вернул обратно в ее объятия и снова схватил Рику за руку.
- Забирай мальчика и уходи. Или ты сделаешь хуже всем.
- Нет! - выкрикнула она, пытаясь вырваться и удержать Дафидда. Но толпа уже опять плотно окружила их. В бессильной ярости она взглянула в глаза человека, который должен был бы помочь, а не мешать ей. - Если мы не прекратим это, то кто это сделает?
- Он. - С внезапным удивлением в голосе фракиец показал:
- Смотри.
Рика посмотрела в направлении его протянутой руки, туда, где человек в белом плаще без труда прокладывал себе дорогу в толпе. Его сопровождал испуганный шепот, и многие из тех, которых он миновал, расступались перед ним в благоговейном страхе. Казалось, друид появился ниоткуда.
Не медля он подошел к Балору. Молча и требовательно протянул руку к кнуту.
- Хватит, Балор. Если он и пострадал за свое высокомерие, пощади его теперь за храбрость.
Рика с облегчением оперлась на руку мощного фракийца. Воля Мирддина была законом. Балору оставалось только подчиниться. В ярости отвернувшись, окровавленный воин рванулся в толпу, которая расступилась, освобождая ему путь.
Держа кнут в руке, Мирддин поднял руки к небу и обернулся к наблюдавшей за ним толпе.
- Вы видите раба, справедливо наказанного за то, что он ударил своего охранника. После этой порки он будет знать свое место, и пусть его вид будет предупреждением для других. Он остается связанным до заката солнца. Никто не прикоснется к нему. Теперь очередь богов наказать его по их воле - может быть, это будут мухи, которые облепят его открытые раны, или солнце, которое иссушит его горло. Возвращайтесь на свои поля. Я приказываю.
Толпа рассеялась, но Рика с Дафиддом остались. Она не знала почему, но решила, что друид, приказывая, не имел ее в виду. Рика чувствовала, он хочет, чтобы она осталась. Она так и сделала, нервно теребя волосы Дафидда и крепко держа его, не давая ни взглянуть на римлянина, ни подойти к нему.
Наконец Мирддин подошел к ней. Нагнувшись, он заглянул в глаза мальчику и успокаивающе потрепал его по плечу.
- Я хочу, чтобы ты сходил в священную дубовую рощу и поискал растение, никогда не желтеющее, - омелу, листья которой облегчат страдания твоего друга. Скоро я приду к тебе.
Дафидд понимающе кивнул. Мирддин выпрямился, следя взглядом за мальчиком, затем повернулся к ней.
Рика почувствовала, как забилось ее сердце, и опустила глаза под его всезнающим и всевидящим взором.
- Взгляни на меня, - приказал он твердо, но не зло. - Если ты и теперь будешь стыдиться, тогда твой римлянин пострадал напрасно.
Рика в удивлении взглянула на него:
- Я не понимаю. Он улыбнулся.
- Ты знаешь, почему он ударил Балора? - Не давая ей ответить, он сказал:
- Он был спровоцирован, спровоцирован Балором, который оскорбил тебя, предположив, что римлянин служит тебе не только как раб.
Это обвинение - неожиданное и шокирующее, вызвало у нее возглас ярости и недоверия.
- Это ложь!
- Правдивость или лживость этого заявления не имеет никакого значения. Важно то, что римлянин защищал тебя. И ты должна понимать, что мужчина не будет подвергаться подобным мукам просто так.
От его взгляда и слов у нее закружилась голова. Но Мирддин не дал ей возможности ни оспорить, ни отвергнуть его предположение.
Он ласково положил руку ей на плечо:
- Иди к нему. Пусть он посмотрит на тебя. После того, что он вынес, он имеет право увидеть сострадание, которое сейчас видно в твоих глазах.
Рика смотрела, как он уходит, потом с трудом подошла к дереву и встала там, где Гален мог увидеть ее, если бы открыл глаза. Но они оставались закрытыми - может быть, в спасительном обмороке? Она смотрела на его лицо, бледное даже под бронзовой кожей, на спину со следами мести Балора.
- Зачем? - прошептала она. - Что ты защищал? Мой позор обесчестил меня. Я не стою этого. - Вздохнув, она повернулась. - Ты действительно глуп, римлянин.
- Гален.
- Что? - Она резко обернулась, но он был недвижим. Глаза все еще были закрыты. Сказал ли он что-нибудь?
- Меня зовут... - Глаза медленно открылись. - Скажи его.
- Гален.
Она выразила свое уважение так тихо, что, казалось, он не услышал.
Но Гален слышал. Он чуть заметно кивнул, и глаза снова закрылись.
Некоторое время она смотрела на него. Потом, решив, что на этот раз он действительно потерял сознание, она снова отвернулась. Но не успев сделать и шага, снова услышала его голос:
- Ты не права. Ты стоишь этого.
Глава 10
Церрикс смотрел на человека, стоящего перед ним в мрачном молчании.
- Он поправится?
- Да. Он хорошо перенес наказание. Однако прежде чем он будет на что-нибудь годен, пройдет не один день.
Церрикс кивнул и обратился к нескольким воинам, сидящим вокруг него:
- Принесите римлянина сюда. Я хочу сам посмотреть на результат работы Балора.
Когда его люди поспешно поднялись, он жестом пригласил жреца сесть.
Мирддин благоразумно подождал, пока они останутся одни.
- События сегодняшнего дня свидетельствуют, что семена, которые ты посеял, кажется, дали ростки, король Церрикс.
Церрикс заметил, что на лбу друида появились морщины.
- Я слышал, что ее удержал один из его людей. Это правда?
- Да. И если бы я не остановил порку, боюсь, она бросилась бы между ним и кнутом.
Церрикс кивнул с нескрываемым удовлетворением.
- Это сулит удачу.
- Так ли? - Мирддин посмотрел на него. Морщины, прорезавшие его лоб, стали заметнее. - Ты знаешь, что это даст еще больше пищи для сплетен. Он заплатил дорогую цену, чтобы защитить ее имя и честь. Несомненно, досужих разговоров будет больше.
Церрикс насмешливо крякнул и отмахнулся.
- Сплетни и досужие разговоры ничего не значат. Женщина беременна.
- Но, по слухам, ребенок не от ее убитого мужа.
- Если это правда, то лишний повод для ненависти к римлянину.
- Или наоборот, поскольку соплеменники отталкивают ее. Ты этого и хотел?
Церрикс, не ответив на вопрос, перевел взгляд на занавес, перегораживающий пространство хижины. Там, в тусклом свете масляных ламп, зажигавшихся каждый вечер, его взгляд уловил движение.
- Подойди.
Из-за занавеса появилась маленькая фигурка и остановилась в нерешительности. Церрикс протянул руки, и его младший сын заковылял к нему. С опаской поглядев на друида, ребенок вскарабкался в спасительные отцовские объятия и, успокоенный, прижался головой к широкой груди.
Прекрасно видя, что укоризненный взгляд сидящего напротив него человека не изменился, Церрикс тем не менее посадил мальчика поудобнее.
- Продолжай, Мирддин.
- В тот первый день на помосте я нашел твой выбор странным - то, что ты отдал ей именно этого раба, было не случайно. Тогда мне показалось, что у тебя нет более серьезных мотивов, чем позлить Маурика. Позднее, когда ты намекнул, что в этом есть что-то большее, я не поверил в реальность твоего замысла. Мне не верилось, что можно будет пробить брешь в ее ненависти.
- А теперь? - спросил Церрикс, с любовью поглаживая белобрысую головку.
- Допускаю, что ты выиграл. Однако.., я не советовал бы тебе праздновать победу. Думаю, что спешить не следует. Не надо слишком доверять ему. Поступки римлянина, какими бы благородными и мужественными они ни были, пока что касались только его лично. Из них не следует, что можно поколебать его преданность Империи.
- Я не согласен с тобой. Этот человек уже продемонстрировал нам свое хладнокровие. Он не совершает необдуманных поступков. Он знал, что, ударив Балора, он рискует собой, а рискуя собой, подвергает опасности план своего наместника. И все же он сделал это. И это говорит о многом, Мирддин. Между ними возникает связь, и отношение к ней он может перенести на наших людей, потому что судьба одного есть судьба всех. Когда он вернется к своим легионам, он вернется с личным, и гораздо более сильным стремлением к миру. Его несгибаемая верность Империи уже поколебалась, и слепая вера в его легионы ослабела. "Победа любой ценой!" - этот девиз имеет теперь для него скрытый смысл. А цена может быть такой, что он не захочет платить ее.