– Если это никого не затруднит, – пробормотала Цумико, испытывая огромное облегчение.
– Ну и ну! Прямо как Айла, – усмехнулся Майкл.
– Кто?
– Наша вторая дочь. – Санса обняла Цумико и чмокнула в макушку. – Та тоже вечно боится попросить то, что и так ее по праву.
Усевшись рядом со стражем, Арджент обратился к кухарке:
– Возьми ее под опеку и воспитай. Отнесись так же, как к еще одной дочери, но буду благодарен, если меня не станут вовлекать в процесс.
– И предашь собственную натуру? – Майкл потянулся за хлебом и маслом. – Да лисы сами ищут общества других.
Арджент стиснул зубы.
– Не шути о предательстве, парень. А то, глядишь, укусит.
Глава 21
Влюбленный
Позже той же ночью небрежный стук в дверь спальни Цумико возвестил о приходе Арджента. Лис, не теряя времени, подошел к ее креслу и опустился на одно колено, неподвижный и молчаливый.
Отложив книгу, Цумико спросила:
– Амаранты обычно так одеваются?
– Едва ли. Но одежда наблюдателя сойдет, пока не найду что-нибудь более подходящее.
Арджент провел рукой по тунике, которая казалась ему великоватой. Мягкая ткань темными складками ниспадала до бедер, а с пояса свисали клинки в ножнах. Босые стопы чуть поглаживали плюшевый ковер, словно наслаждаясь вновь обретенной свободой. Заметив оценивающий взгляд хозяйки, лис отвернулся.
– Буду одалживать вещи у Майкла, если ты не против.
– Можешь носить что хочешь, Арджент. – Он коротко кивнул, и Цумико спросила: – Стало чуть лучше? В смысле, теперь ты чувствуешь себя самим собой?
– Собой? – фыркнул Арджент. – Каждый раз с обновлением связи я становлюсь другим, ибо очередная хозяйка подстраивает меня под свой вкус. Это – твой.
– Тогда кто ты на самом деле?
– Я забыл, – глухо ответил он.
Если вспомнить, сколько веков длилось рабство Арджента, возможно, он не лгал. Но у Цумико не укладывалось в голове, как это – полностью забыть себя. Можно примерять разные роли, но суть и душа остаются прежними, разве нет?
– Каким ты был?
– Послушным.
– Я не об этом. Тетя Эими сделала тебя дворецким. Какие еще роли тебе поручали?
Арджент насторожился:
– Прикидываешь, каким образом меня можно использовать?
– Вообще-то я хотела получше тебя узнать.
– Страж, вор, охотник, учитель, шут, убийца, – бесстрастно перечислил он.
Цумико побарабанила пальцами по подлокотнику:
– А тебе хоть что-то из этого всего нравилось?
– Я терпел все эти обязанности.
– А что бы ты сделал, дай тебе волю?
– Взмыл бы высоко в небо и умчался подальше отсюда, чтобы морские брызги смачивали шерсть, песнь моя взлетала до самых звезд, а ветер трепал хвосты.
Неудивительно. Свобода выбора – штука приятная, но из ловушки он пока так и не выбрался.
– Мы найдем способ вернуть это все тебе, – произнесла Цумико.
– Ты только так говоришь.
Она осторожно коснулась его плеча:
– Обещаю.
– Ты только так говоришь, – повторил Арджент, придвигаясь ближе.
– Ты пришел… за добавкой?
– Хочешь, чтобы я умолял?
Нет, ну правда. Вот как общаться с тем, кто постоянно отпихивается и выставляет колючки? Арджент отгораживался от Цумико словами, но сам буквально до дрожи мечтал о ее прикосновениях. Нуждался в ней – и ненавидел эту потребность.
– Прости, – прошептала Цумико.
И, раз уж можно было начать с того, на чем они остановились, она обняла Арджента за плечи, потянула к себе. Он ткнулся лбом в ее подбородок, но тут же устроился иначе, прижавшись ухом к трепещущему сердцу.
– Пытаешься храбриться? – хрипло спросил лис.
– Да. Пытаюсь.
Его рука обвила ее талию, он потерся носом о ее шею:
– Я все равно тебя ненавижу.
Ничего нового. Они ведь изменили только атрибуты.
Буквально пару минут спустя Арджент оторвался от Цумико, коротко извинился и с легким стуком прикрыл за собой дверь. В следующую секунду звякнула защелка на одном из окон.
Гинкго забрался на подоконник и прижал палец к губам, умоляя не шуметь.
– Ты пропустил ужин, – прошептала Цумико.
– Ничего не мог поделать. Разведывал обстановку. – Он спрыгнул в комнату и опустил за собой стекло. – Да и все равно я ем в промежутках. Папино угрюмое молчание весь аппетит отбивает.
– Что-нибудь обнаружил?
Гинкго сел на полу на том самом месте, где только что стоял на коленях его отец. Но в сыне совершенно не чувствовалось отчужденности Арджента.
– А, знаешь… следы всякие, – размыто ответил Гинкго.
– Какие?
– В основном старые. Запахов почти не осталось. Расскажу Сансе и Майклу завтра.