— Что, упрямятся господа революционеры?
— Да ужас. Даром что не по головам бить приходится.
Переезд и так равен трем пожарам, а переезд эмигрантского центра из Швейцарии в одноименную Швецию уже выел мне столько нервов, сколько остальным делам не удавалось и за пять лет.
— А вы на свой “пророческий дар” обопритесь. И не надо так удивленно смотреть, напишите книгу, как вы сами мне и насоветовали. Эдакий революционный “Апокалипсис”, со всеми ужасами. Напугайте господ революционеров до дрожи в коленках, глядишь, кого от страшной судьбы и отвратите.
А что, дельная мысль. Легализовать знания о будущем, а не выйдет — как писатель прославлюсь, бггг. Надо планшет глянуть, пока возможность есть, вдруг у меня там какое “Красное колесо” или “Россия, кровью умытая” завалялись.
Пока же мы выпихивали народ в Стокгольм без малого пинчищами под зад — до того не хотели господа “литераторы” покидать насиженное место. Исай Андронов, на которого свалился весь этот проект, уже дозрел до того, чтобы самых упрямых душить, поскольку при таком отношении сохранить мало-мальскую секретность никак не получалось. А раз так, решили сделать это, наоборот, демонстративно — “неизвестные филантропы” ассигновали денег на строительство коммуны, эдакого фаланстера под Стокгольмом. Далее “филантропы” выкатили смешные цены за проживание, что стало хорошей мотивацией для эмигрантов и объяснением для полиции, чего это вдруг все сорвались и поехали.
Ну а Исай организовал “пломбированные вагоны”. Ага, тот же самый маршрут с тем же самым содержимым, только у нас никакой войны пока не произошло. Ну и зафрахтовать весь поезд со спальными и багажными вагонами оказалось куда дешевле, чем переправлять по одному-два и даже по десятку человек. Да и сокращение расходов, которое мы несли на обеспечение эмигрантской тусовки жильем, питанием и прочим, позволяло за два-три года отбить стоимость переезда и строительства. И никто не будет нам пенять на проезд по территории противника.
Что еще хорошо, подготовка поездки затронула почти все социалистические круги Европы. И сразу стало ясно, кто чего стоит, если Жорес, Бебель, Либкнехт или Хеглунд помогали нам с чистым сердцем, то Жюль Гед, Фридрих Эберт или Ялмар Брантинг нехотя, “на отвяжись”.
И эта линия раскола в сильной степени совпадала с той, которая проляжет при начале Мировой войны — почти все социалистические партии похерят резолюцию Базельского конгресса Интернационала о солидарной борьбе против империализма и войны. И дружно поддержат свои правительства. Хотя нет, не дружно — будут отщепенцы, которых мы и начали собирать в кучу, именно они и стали потом костяком Коминтерна, вот и прекрасной России будущего пригодятся. До Циммервальдской “конференции” тут дело скорее всего не дойдет, просто потому, что необходимую подготовку мы проводим уже сейчас и кто согласен “максимально использовать порождённый войной экономический и политический кризис для того, чтобы разбудить сознательность в людях, способствовать скорейшему низвержению капитализма”, тот наш. И рано или поздно у нас будет свой Интернационал, левый.
— Тэк-с, Михаил Дмитриевич, шах и мат.
Ну вот так всегда, стоит воспарить мыслею, как загоняют в угол. Довольный Сергей Васильевич потер руки, глянул в окно и засобирался:
— И очень вовремя, к вам, похоже, гость. Так что я в верхний дом пойду, кликните, если что.
На дороге от городка к “хутору” Зубатова, поблескивая очками, крутил педали Андронов. За годы нашего знакомства он раздался вширь и пришлось заставить его обратить внимание на физические кондиции. Прогулки в горы, передвижение пешком и вот велосипед как-то компенсировали сидячую работу Исая.
Но и пожрать он не забывал — вот и сейчас притащил по особенному копченую рейнскую щуку. Бог весть почему, но она совсем не пахла тиной, как прочая речная рыба, и костей в ней было мало. А правильно приготовленная просто таяла во рту.
Вино в доме нашлось, по летнему теплу мы устроились на террасе с кувшином, рыбкой, сыром и ранним кисленьким виноградом.
Красота и благорастворение воздухов. Может, последовать совету Зубатова?
Но вернемся к нашим баранам.
— Отправили этот табор, слава богу, — редактор “Правды” нарочито перекрестился и выдохнул.
— А сам когда?
— Через неделю, последние дела закончим и поеду.