Короче, все при деле.
— Твои-то еврейцы как, Митрич? — по окончании политинформации спросил Свинцов.
А тоже нефигово.
Проект мы им сделали, технологию разработали, даже парочку строительных десятников для обучения послали. И турки умылись — просыпаются, а тут оба-на, и стоит быстросборный дом с наблюдательной вышкой и вокруг забор. Вечером заснут — на другое утро еще дом прибавился. Заблокируют подвоз здесь — переселенцы тут же начинают строить в другом месте.
И наши пулеметы с Крита ребята забрали очень своевременно, не дожидаясь установления на острове чисто греческой власти. Нам не жаль, первые же мадсены под датский патрон, а для русской армии ручники уже делали под рантовый, и мы к этим поставкам радостно присосались.
А еще вслед за Трумпельдором в иерусалимские края понаехали из России и другие евреи с опытом военной службы или местечковой самообороны. И теперь они со страшной силой дрючили переселенческую массу, создавая из аморфных отрядиков полноценную боевую организацию. Настолько боевую, что к ним уже аккуратно подбивала клинья британская разведка на предмет откусить Палестину от турок.
Такими темпами глядишь, и будет у нас социалистический Израиль лет на двадцать раньше. Если, конечно, Англия не подгадит.
По окончании рассказа Свинцов и Губанов сели у дальнего края стола и зарылись в свои цифры, а я подошел к окну, посмотреть, что там делается внизу.
И как в детстве, прижал лоб к холодному стеклу, не удержался.
Внизу, на Кочках и вдоль Усачевского переулка достраивали “дешевые” кварталы.
Мы как-то в Строительном обществе посчитали целевую аудиторию и выяснили, что не охвачена уйма народу — есть у нас квартиры для обеспеченной интеллигенции, есть рабочие поселки, а вот для тех, кто посередине, ничего нет. Кузнецов дал команду прикинуть смету, сравнил с ценами на жилье в Москве и мы затеяли еще один проект. Вернее, несколько — такое жилье строилось и северней Марьиной рощи, и на незанятых участках между Камер-коллежским валом и Окружной железной дорогой.
На дороге, кстати, из-за наших поселков-кварталов сохранилось пассажирское движение, а в городе упали цены на квартиры, отчего домовладельцы, кто не успел вступить в Общество, сильно обижались, ну так кто им доктор?
А дешевое жилье строилось еще и под две неявные задачи — беженцы и раненые. Просто в силу своего положения как центра российских дорог, ключевого пункта логистики, Москва обречена принимать и устраивать громадный поток людей. Вот на то прицел и сделали, если война начнется в плюс-минус прежний срок, то как раз к нему в городе появится много жилья. Да еще общественные помещения на первых этажах можно легко переоборудовать под госпитали.
— Четыре агрокомплекса будут сданы через месяц-два, — бубнил за спиной Савелий. — Пора браться за следующие.
— Денег нет, — ответил сакраментальной фразой Свинцов.
— Их никогда нет. Но хоть на один наскребешь? Прям позарез надо ставить в Екатеринодаре, там зерно, а в Риге и Одессе пусть сами финансируют.
— Не знаю… Кубань буду думать. Одесса нужное дело, там наш вывоз, но, — Павел метнул на меня взгляд, — если война, то экспорта не будет и деньги впустую уйдут.
А Рига может оказаться у немцев. Так что, скорее всего, придется обойтись там крупными артелями — птица, молоко, огороды, теплицы… И небольшими заводиками. Все лучше, чем в моей истории.
— Михал Дмитрич! А Второв-то отступился! — вдруг весело сообщил Губанов.
Целая история, практически войну выдержали. Началось с того, что Второв нагляделся на наши “бизнес-центры” и захотел такой же, но круче. Ну Саша Кузнецов и построил магнату грандиозный комплекс “Деловой Двор” на Варварской площади — офисы, рестораны, гостиница, почта, телеграф, реально здорово получилось. Второв, конечно, затребовал финтифлюшек с колоннами и фронтонами на фасаде, но Кузнецов их ловко минимизировал и отгрохал первое общественное здание в стиле рационализма. Ничего, его степенство на Спаса-Хаусе оттянулся, сплошной классицизм, ротонды-капители.