Каток поехал с горы. Как и в моей истории.
Вот ждал, ждал, что беда должна случится вот-вот, надеялся “А вдруг пронесет?”, внутри понимал что хрена там — такие силы к войне тащат, но все-таки, вдруг, а? И когда неизбежное произошло, даже испытал облегчение.
Москва начала манифестировать, почти как при начале войны с Японией. Почему почти? Да размахнулись шире, толпы с хоругвями, флагами и портретами императора заполнили все бульвары, от начала до конца, площади на них, Тверскую до Кремля и еще несколько улиц. Крики “Да здравствует Сербия!”, “Долой Австрию”, “Ура!” слышались по всему городу.
Но закончилось все гораздо быстрее, чем в прошлый раз — холодно же, зима. Ресторанные оркестры, беспрерывно игравшие гимн по требованию публики, свернули свои выступления часам к десяти. А наутро полиция подсчитала первые жертвы войны — несколько патриотов наподогревались вином и водкой настолько, что замерзли в сугробах.
Правда, это никого не остановило и на следующий день тысяч десять-пятнадцать отправились к вражеским консульствам. Но градоначальство со времен первой революции имело кое-какое понимание, как действовать против буйной толпы и погром предотвратили усиленными пешими и конными нарядами полиции. У всех памятников, на которые один за другим взбирались ораторы, произносили пылкие речи, время от времени в Милютинском переулке, против французского консульства, пели “Марсельезу”. И опять разбрелись, когда после захода солнца ударил мороз.
Так и пошло.
При первом же сообщении об ультиматуме я настропалил Центросоюз и сейчас в Москве срочно создавали складской излишек сапог и шорного товара. И отправил Митю за экипировкой, тут офицерам полагалось форму, снарягу и оружие покупать за свои. Ну, не совсем свои, военное ведомство выплачивало рублей триста, но при массовой мобилизации цены очевидно подскочат, да и со сроками будет беда. Так что неплохо бы управиться до начала всеобщей суматохи.
И это, наверно, самая мелкая задача, которую требовалось решить до войны. А мы успели почти все.
В Можайске уже монтировали агрегаты и с весенним паводком начнется заполнение водохранилища.
Морозов спешно строил ГЭС и химический завод в Кондопоге и потирал руки — созданный им вместе с Волжско-Камским банком и текстильными фабрикантами консорциум законтрактовал весь фенол в стране. И коли каменноугольная смола потребуется военным, взять ее, кроме как у Саввы Тимофеевича, будет негде.
Болдырев третий год гнал дезу через вскрытую нами германскую сеть.
Медики еще до начала боевых действий ухитрились пробить изменения в санитарном обеспечении войск. Впрочем, за этим проектом стояли крутейшие лоббисты — личная подруга императрицы Вера Гедройц и назначенный пару лет назад лейб-хирургом императорской семьи Сергей Петрович Федоров.
Власть же сделала все возможное, чтобы превратить развертывание армии в хаос. Для начала, мобилизаций объявили две — частичную и полную, и приказы о них наложились друг на друга. Что делать в случае частичной прописали в деталях, на случае полной тоже, а вот план перехода от частичной к полной создать не удосужились. И железные дороги разрывались от противоречивых команд, а воинские присутствия ломали голову над тем, куда деть огромную массу запасных, явившихся после сообщения о мобилизации. Нет, со временем все рассосалось, но первые две недели…
Ехал я в те дни с АМО на Калитниковские склады и города не узнавал — по улицам маршировали части, у воинских присутствий массы призванных, они же ходили туда-сюда строем, толпой и поодиночке, висели на подножках трамваев.
— Еле доехал, — бросил я на стол управляющего складом свою шапку. — Прямо под колеса лезут, чтоб их… Такие типы среди запасных, прямо как с Хитровки сбежали.
— У нас тоже раскардаш, Михал Дмитрич. Мало того, что чуть не половину работников призвали, мало того, что всем вынь да положь упряжь, ремни да сапоги, так и хитрованцы тож!
— То есть?
— Нынче троих повязали, склад запалить пытались.
Та-ак, а это, пожалуй, привет от конкурентов. Офицеров-то из запаса выдернули изрядно, и многие кинулись закупать необходимое. А ведь не у всех папа инженер Скамов, чтоб предупредить заранее. И цены взлетели неописуемо, за плохонькую шашку сорок рублей просили, за сапоги тоже впятеро и так далее. А мы объявили, что пока запас на складах есть, продаем по прежним ценам. Городская дума и газетчики окрестили это “патриотическим почином”, а вот торговцы кожаным товаром взвыли — еще бы, такие прибыля из рук уходят!