— С таким подходом немцы нам по первое число всыплют, господин поручик. Шутка ли, из ста двадцати саперов на позициях работают только тридцать, остальные вокруг штаба. Давеча командирскую квартиру белили, позавчера шарабан красили, Да и офицерам штаба постоянно что-то нужно, все при деле.
— Ох уж этот шарабан! А вы слышали, господа…
И все опять свелось к шуточкам насчет повозки полковника.
Офицеры штаба вообще вели жизнь ленивую и бездельную, кроме разве что полкового адъютанта. Казначей со своими служебными делами управлялся за полчаса, заведующий вооружением за весь день подписывал один отчет, подготовленный мастерами-ремонтниками. В роте тоже, нет боя — нет дела. Никто не лазает по позициям, не проверяет сектора обстрела, не высчитывает дальность… Черт, да в подполье все в тыщу раз лучше организовано!
Знал бы Митя, что ему предстоит — радовался бы тихим денечкам.
Глава 19
Осень 1914
Проплыла вдали колокольня кафедрального собора Або, паровоз свистнул, сбавил ход и встал у двухэтажного вокзала, неуловимо похожего на все вокзалы Европы — центральная часть повыше, два крыла, прямо как старый Павелецкий.
Я сложил газету с описаниями боев под Августовым и контрудара 12-й армии на Танненберг, взял саквояж и пошел на выход.
Финские товарищи подъехали встречать на трамвае прямо к вагону — пути железной дороги и рельсы городского транспорта разделяло от силы десять метров без каких-либо заборов или ограждений. На том же трамвае мы и двинулись дальше.
— В порту вас ждет корабль до Мариехамна, — немного растягивая гласные, объяснял голубоглазый Тууре, — дальше будет руотсин… э-э-э… шведски корабль.
Явки, пароли и все такое. Главное, что сухопутная часть кончилась, и сейчас начнутся мои мытарства.
Через полчаса блуждания среди сонма рыбацких посудин мы нашли искомую. Кораблем я бы это не назвал, маловато будет, но и лодкой тоже — велика, да еще с паровым двигателем. Сейнер, что ли?
— Матти, — пожал мне руку своей лапищей шкипер.
— Микаэль.
На лайбе оказались даже две каютки внизу, одну из них разделил со мной Матти — плотный, голубоглазый, как и Тууро, бородатый и дымящий кривой трубкой.
— Примем груз и отчалим, — почти чисто сказал он.
— Быстро дойдем?
— Как волна и ветер. Может, часов за десять добежим, может — за двадцать дотащимся.
— А у вас хороший русский.
— Служил в Питере.
— А немцы не помешают?
— До Мариехамна острова и шхеры, не сунутся.
Трое матросов закончили погрузку, из люка в корме высунулся чумазый механик и поднял большой палец. Затарахтел движок, с кнехтов сбросили причальные концы и мы отплыли.
Резкий и холодный ветер с берега принялся забрасывать брызги в наш кораблик, как только мы вышли в залив. А набежавшая волна, стоило пройти мыс, начала валять с боку на бок, но странное дело, меня не укачивало. Может, из-за размаха или частоты колебаний?
Шкипер поставил кораблик на курс, поглядел на небо и неожиданно улыбнулся.
Так и пошлепали.
Создатель щедрой рукой сыпанул в здешнее море тысячи островов и островков, и потому Балтика тут странная — в километре-двух всегда виден берег. И кроме нас на воде хватало народу, видимо, рыбаки добирали последнее перед скорым ледоставом. Или не рыбаки, кто их знает.
Волна и ветер, к счастью, били не в лоб, и добрались мы к вечеру, хоть и позднему. Двухэтажные домики Мариехамна уже спали, но Матти достучался в один из них и сдал меня в гостиничку, наказав быть готовым еще до рассвета.
Прямо с утра меня нашел флегматичный швед и сообщил, что через полчаса отходим. Эрик выглядел почти точной копией Матти, разве что поверх вязаной шапочки носил зюйдвестку и курил прямую трубку. Да и кораблик его, на мой взгляд, калька с финского, только покрашен иначе.
Как и все на Балтике, Эрик хорошо знал немецкий и первым делом похвалил мою экипировку — кожанку, штаны из прочной парусины, свитер и сапоги
— До берега тридцать миль, до Стокгольма втрое дальше, нам чуть ближе. Немцы здесь бывают, но мы нейтральная страна — могут партию для досмотра спустить, но это редко. Вы журналист, карточка с собой есть?
Я кивнул.
— Хорошо. Я уже возил нескольких. Если без происшествий, к вечеру дойдем.
Стоило выйти из гавани на настоящую, широкую Балтику, как ветер сразу разгладил в струнку кормовой флаг — желтый крест на тугом синем поле.
Темная вода роняла пену с гребней, но даже низкая сизая туча, как и налетевший шквал с косыми струями пугали меня меньше, чем качка. В обложном дожде сразу пропал берег, серая мгла закрыла все, что дальше носа, и злая волна взялась за нас всерьез.