— Си, — отец обнял ее. Они были почти одинакового роста теперь. — Прекрасно выглядишь! Я рад тебя видеть.
— Да, мало что изменилось, — Син улыбнулась особой улыбкой, только для него. Отец с мамой разошлись так давно, но они привыкли притворяться.
— Выглядишь немного уставшей, — отец выпустил ее из объятий и погладил по лицу. — Знаешь, если бы ты решила остаться тут подольше, хотя бы на неделю, я был бы очень рад.
— Я знаю, — сказала Син и проскользнула на кухню. Отец три года назад обновил там линолеум. Бабушка Тесс, готовившая сэндвичи на кухне, окинула Син неодобрительным взглядом, как делала всегда, завидев внучку. Скорее всего, бабушка видела в ней прекрасную белую женщину, ее мать, соблазнившую её сына и разбившую ему сердце. Бабушка не знала о Ярмарке Гоблинов, но отец знал, хотя и не смог понять, почему мама не перестанет танцевать.
— Чуть больше внимания тебя не убило бы, — проворчала она, кладя перед девушкой ее любимый сэндвич с солеными и острыми чипсами по краям. Бабушка предпочла бы иметь много внуков, чтобы портить и баловать их. Син поблагодарила её.
— Я приготовлю нам чай, — предложил отец, — а ты расскажешь, как дела в школе.
Син жевала свой сэндвич, рассказывая им отредактированную версию происходящего, вставляя замечания, понятные отцу и ничего не значившие для бабушки, но не позволяя узнать всю историю. Бабушка допила чай и поднялась к себе, смотреть телевизор. Она всегда так вела себя, стараясь не проявлять излишнюю заинтересованность делами Син и ею самой. Она считала, что ее сын слишком уж радуется встречам с дочерью, в то время как та едва ли была заинтересована в частых визитах к ним и не испытывала желания узнать их получше.
— Как твоя работа, пап? — немного неловко спросила Син, стараясь свернуть с полуправдивого разговора. Место того, чтобы поговорить о том, что ее тревожило, девушка обхватила чашку рукой и склонила голову, слушая о приключениях бухгалтера, так же непонятных для нее, как жизнь танцора — для него.
Девушка проснулась от прощального солнечного луча, проникающего сквозь окно. На улице сгущались сумерки, словно кто-то разлил чернила в воздухе. Отец сидел за столом, уставившись в чашку с остывшим чаем. Син отметила, что седины в его кудрях и на висках прибавилось.
— Прости, — мягко сказала девушка. — Из меня та еще компания.
— Ты все еще сердишься? — устало спросил отец.
Когда Син была младше, она отчаянно злилась на отца за то, что тот не в состоянии понять, что мама родилась танцовщицей, что Ярмарка — это великое и славное дело. Она злилась, что отец бросил ее. Вполне нормальная реакция для ребенка, когда кто-то близкий уходит, хотя он старался все исправить изо всех сил. Когда Виктор бросил маму, он исчез навсегда и даже не пытался связаться, узнать, как там Тоби и Лиди. Некоторые парни даже не стараются.
Син перестала злиться на отца, в конце концов, он был прав: мама рисковала собой и погибла. Трудно ожидать, что нормальный мужчина станет спокойно смотреть, как любимая рискует собой каждый месяц ради острых ощущений.
— О чем ты говоришь? — уточнила девушка, вгрызаясь зубами в остатки сэндвича. Он высок и с трудом жевался, но Син старалась всегда съедать то, что готовила бабушка Тэсс. К тому же, это бесплатная еда. — Мне надо бежать.
— Может, останешься на ужин?
Син злилась настолько, что два года не брала трубку, когда отец звонил. Мама так и не простила его до самой смерти. Тогда Син поняла, что мама любила его сильнее, чем окружающие могли подумать. Отношения возобновились, Син встречалась с отцом на полпути, и было жестоко упоминать о Викторе. У отца никогда никого больше не было. Девушка учитывала это, играя свою роль до конца. Отец и понятия не имел, почему дочь не может остаться. Он не знал о Лиди и Тоби. Это были не его дети, и она никак не могла рассказать ему о них, опасаясь, что он захочет отдать их в приемные семьи или оставить на Ярмарке, а Син заберет к себе, чтобы она училась, пошла в колледж, съездила к морю и научилась плавать — сделала все, о чем он так много говорил. Это был единственный способ сохранить тайну. Отец хотел, чтобы она жила с ним после смерти мамы, даже обещал, что позволит ей танцевать, сам будет привозить ее на Ярмарку. Син отказалась, сказала, что будет жить с Мэррис Кромвель.
— У меня так много работы, папа, — глядя на него распахнутыми глазами ответила Син. Отец с трудом поднялся из-за стола, тяжело опираясь на руки, словно выталкивая себя вверх. Он шагнул к дочери и в ее ладонь скользнул рулончик из купюр.