Аркадий Стругацкий
Борис Стругацкий
Поражение
1
Фишер сказал Сидорову:
– Ты поедешь на остров Шумшу.
– Где это? – хмуро спросил Сидоров.
– Северные Курилы. Летишь сегодня в двадцать два тридцать. Грузопассажирским Новосибирск – Порт Провидения.
Механозародыши предполагалось опробовать в разнообразных условиях. Институт вел работу главным образом для межпланетников, поэтому тридцать исследовательских групп из сорока семи направлялись на Луну и на другие планеты. Остальные семнадцать должны были работать на Земле.
– Хорошо, – медленно проговорил Сидоров.
Он надеялся, что ему все же дадут межпланетную группу, хотя бы лунную. Ему казалось, что у него много шансов, потому что он давно не чувствовал себя так хорошо, как последнее время. Он был в отличной форме и надеялся до последней минуты. Но Фишер почему-то решил иначе, и нельзя даже поговорить с ним по-человечески, потому что в кабинете торчат какие-то незнакомые с постными физиономиями. «Вот так приходит старость», – подумал.
– Хорошо, – повторил он спокойно.
– Северокурильск уже знает, – сказал Фишер. – Конкретно о месте испытаний договориться в Байкове.
– Где это?
– На острове Шумшу. Административный центр Шумшу. – Фишер сцепил пальцы и стал глядеть в окно. – Сермус тоже остается на Земле, – сказал он. – Он поедет в Сахару.
Сидоров промолчал.
– Так вот, – сказал Фишер. – Я уже подобрал тебе помощников. У тебя будут двое помощников. Хорошие ребята.
– Новички.
– Они справятся, – быстро сказал Фишер. – Они хорошо подготовлены. Хорошие ребята, говорю тебе. Один, между прочим, тоже был Десантником.
– Хорошо, – безразлично сказал Сидоров. – У тебя все?
– Все. Можешь отправляться, желаю удачи. Твой груз и твои люди в сто шестнадцатой.
Сидоров пошел к двери. Фишер помедлил и сказал вдогонку:
– И возвращайся скорее, камрад. У меня есть для тебя интересная тема.
Сидоров притворил за собой дверь и немного постоял. Потом он вспомнил, что лаборатория 116 находится пятью этажами ниже, и пошел к лифту.
Яйцо – полированный шар в половину человеческого роста – стояло в правом углу лаборатории, а в углу слева сидели два человека. Когда Сидоров вошел, они встали. Сидоров остановился, разглядывая их. Им было лет по двадцать пять, не больше. Один был высокий, светловолосый, с некрасивым красным лицом. Другой пониже, смуглый красавец испанского типа, в замшевой курточке и тяжелых горных ботинках. Сидоров сунул руки в карманы, привстал на цыпочки и снова опустился на пятки. «Новички», – подумал он и ощутил вдруг приступ такого сильного раздражения, что сам удивился.
– Здравствуйте, – сказал он. – Моя фамилия Сидоров.
Смуглый показал белые зубы.
– Мы знаем, Михаил Альбертович. – Он перестал улыбаться и представился: – Кузьма Владимирович Сорочинский.
– Гальцев Виктор Сергеевич, – сказал светловолосый.
«Интересно, кто из них был Десантником, – подумал Сидоров. – Наверное, этот испанец, Кузьма Сорочинский». Он спросил:
– Кто из вас был Десантником?
– Я, – ответил светловолосый Гальцев.
– Дисциплина? – спросил Сидоров.
– Да, – сказал Гальцев. – Дисциплина.
Он посмотрел Сидорову в глаза. У Гальцева были светло-голубые глаза в пушистых женских ресницах. Они как-то не шли к его грубому красному лицу.
– Что же, – сказал Сидоров. – Десантнику надлежит быть дисциплинированным. Любому человеку надлежит быть дисциплинированным. Впрочем, это не мое мнение. Что вы умеете, Гальцев?
– Я биолог, – сказал Гальцев. – Специальность – нематоды.
– Так, – сказал Сидоров и повернулся к Сорочинскому. – А вы?
– Инженер-гастроном, – громко отрапортовал Сорочинский, снова показывая белые зубы.
«Прелестно, – подумал Сидоров. – Специалист по червям и кондитер. Недисциплинированный Десантник и замшевая курточка. Хорошие ребята. Особенно этот горе-Десантник. Спасибо вам, товарищ Фишер, вы всегда обо мне заботитесь». Сидоров представил себе, как Фишер, придирчиво и тщательно отобрав из двух тысяч добровольцев состав межпланетных групп, посмотрел на часы, посмотрел на списки и сказал: «Группа Сидорова. Курилы. Атос – человек деловой, опытный человек. Ему вполне достаточно троих. Даже двоих. Это же не на Меркурий, не на Горящее Плато. Дадим ему хотя бы вот этого Сорочинского и вот этого Гальцева. Тем более что Гальцев тоже был Десантником».
– Вы подготовлены к работе? – спросил Сидоров.
– Да, – сказал Гальцев.
– Еще как, Михаил Альбертович, – сказал Сорочинский. – От зубов отскакивает!
Сидоров подошел к Яйцу и потрогал его прохладную полированную поверхность. Потом он спросил: