Торжественное вручение дипломов новоиспеченным прорицателям странным образом совпало с закрытием проекта «Шестое чувство». Не иначе, отвергнутая режиссером ведьма из Мытищ постаралась — хихикал Игнат, пока не узнал, что новорожденному ОРТ без надобности не только «Шестое чувство», но и служащий по фамилии Сергач.
Впереди замаячила безработица. Жена заговорила о разводе и размене жилплощади. Лучший друг занял последние шестьсот баксов на день и исчез с концами. Кошмар!
От депрессии спас учредитель частного предприятия «Альфхейм» Юрий Оттович Берг. Основатель «Альфхейма» среди прочих подбивал клинья под многообещающее «Шестое чувство», Игнат частенько выписывал на его имя декадные пропуска, и Берг запомнил энергичного, неизменно вежливого, с хитринкой в глазах молодого человека. Когда до чутких ушей Берга дошли слухи о поголовном сокращении группы «Шестого чувства», он выведал в отделе кадров Первого канала домашний номер Игната, долго дозванивался, а дозвонившись, предложил Сергачу место рекламного агента. Юрий Оттович смекнул — у общительного Сергача должны остаться друзья-знакомые на Королева, 12, такой парень со связями ой как может пригодиться. Смекалка не подвела директора «Альфхейма», Игнат пригодился еще как!
До кризиса Игнат успешно эксплуатировал старые связи: заказывал рекламные ролики в обход посредников, договаривался о копеечном эфире на дециметровых каналах, доставал пригласительные билеты на теле-шоу «Поле чудес» для пожарного, налогового и участкового инспекторов, надзирающих за частным предприятием «Альфхейм». Когда же наступили черные дни упадка, уплотнения площадей и дезертирства сотрудников, Игнат Сергач вспомнил про диплом, дающий ему хотя и сомнительное, но право прорицать.
Решившись на авантюру с прорицательством, Игнат сразу поставил вопрос ребром — или пан, или пропал. Или на фоне невеселой общей статистики в оккультном бизнесе поразить всех, и себя в том числе, огромными для оракула-неофита заработками, или ну его к черту, Руническое Искусство. Жизнь внесла свои коррективы в максимализм Сергача. Жизнь, она, как известно, штука корявая. Паном Игнат не стал, но и не пропал. Он много просил, ему много платили. Однако в постоянные клиенты удалось рекрутировать с десяток не стесненных в средствах дамочек и пяток мистически настроенных господ с достатком чуть выше среднего. Взбалмошные дамочки то перли косяком, все в один день, а то исчезали разом, как сговорились, на несколько месяцев. С господами и того хлеще, господа частенько предлагали расплатиться кредитными карточками и, получив вежливый отказ прорицателя, обещали в следующий раз прийти с наличностью. Приходили, расплачивались по-царски, кто через полгода, а кто и через год. Короче — то густо, то пусто. Иной месяц на прорицаниях Игнат не зарабатывал ни гроша, а то вдруг за неделю получал столько же, сколько за все минувшее полугодие.
Он постоянно искал новых клиентов и потихоньку осваивал иные аспекты Рунического Искусства, как то: рунускрипты, палиндром и гальдраствы. Не жалея себя, делал все возможное и невозможное, дабы возродить докризисное величие «Альфхейма», Юрий Оттович Берг. Меж тем к весне 2000-го в частном предприятии осталось лишь два сотрудника, Берг и Сергач.
А летом 2000 года случилось самое настоящее чудо. Не с Игнатом, нет. С Бергом. У Юрия Оттовича нашлись родственники в Германии. И не хилые, надо сказать, родственники! Владельцы заводов, газет, пароходов. Правда, завод, коим владела двоюродная тетка Грета, выпускал всего лишь елочные игрушки силами дюжины рабочих, газета племянника Ганса выходила тиражом пять тысяч экземпляров, а на пароходик дядюшки Гюнтера помещалось не более шести пар туристов, и все равно здорово! На радостях Юрий Оттович подарил Игнату свой полуживой «Мерседес», подписал соответствующие бумаги и сделал Сергача владельцем «Альфхейма». Сам же Берг спешно укатил на п.м.ж. в край всегда свежего пива и неизменно жирных сосисок.
Последнее в двадцатом веке Рождество Игнат Кириллович Сергач встретил в директорском кресле. Кресло с трудом, однако поместилось в кубатуре бывшей кладовки, в последнем помещении, принадлежащем «Альфхейму». Третье тысячелетие, Эру Водолея, Игнат встречал последним сотрудником СВОЕГО частного предприятия, генералом без армии, зато генералом, директором без подчиненных, зато директором...
Годы и метры несоизмеримы, как много всего можно вспомнить, прошагав жалких семь неполных метров от дверей чужого кабинета, где когда-то начинал рекламным агентом, до двери в кладовку, где нынче находится твой, личный директорский кабинет.
Дверь в кладовку-кабинет Игнат собственноручно выкрасил темно-коричневой краской, чтоб отличалась от остальных стандартно-белоснежных дверных панелей в коммунальном коридорчике. Поработав дрелью и отверткой, посередине двери, чуть ниже, чем положено, Сергач привинтил чеканную табличку с готической вязью: «Альфхейм». Чеканку сделал знакомый художник за бутылку коньяка. Под готическими буквами художник скопировал с эскиза Игната сложную составную руну, символизирующую процветание. Дверную ручку в виде растопыренной птичьей лапы сделал тот же художник, но уже за две бутылки и закуску.
Игнат вставил ключ в замочную скважину, обрамленную металлическими перьями, повернул, дернул за птичий коготь, и коричневая, как кора дерева, дверь отворилась.
Удручало отсутствие окон, радовала хорошая вентиляционная тяга. На шести квадратных метрах поместились старинный двухтумбовый стол из обработанного вручную ясеня со столешницей, обтянутой зеленым бильярдным сукном, узкий, до потолка шкаф из грубо струганных еловых досок; допотопное кожаное кресло с валиками вместо подлокотников стояло с одной стороны стола, с другой находилось кресло хозяина, деревянное, с высокой резной спинкой, похожее на трон. На полу кафельная плитка под гранит, на потолке карта звездного неба, забытая астрологом Аркадием Аркадиевичем. Оленьи рога, привинченные к еловому торцу шкафа, выполняли роль вешалки, источник света — настольная лампа с половинкой медвежьего черепа вместо абажура. Бурые медвежьи шкуры свисают со всех четырех стен.
Если кто-нибудь из посетителей шутя называл пристанище Игната «медвежьим углом» или «берлогой», хозяин загадочно улыбался и вкрадчиво объяснял — фамилия Сергач на старорусском диалекте означает «тот, кто водит медведя». Таким образом Игнат тонко намекал на якобы особенную родословную, мол, и предки его занимались весьма и весьма необычными делами.
Игнат нагнулся, дотянулся до кнопки в основании настольной лампы, пустые глазницы черепа вспыхнули, яркий свет из-под верхней медвежьей челюсти расплылся зубчатым пятном по зелени столешницы. Сергач закрыл за собой дверь, поправил куртку, болтавшуюся на оленьем роге, обошел стол и с удовольствием уселся в жесткое директорское кресло. Поерзал и устроился поудобнее на троне прорицателя. Рука привычно нащупала под столешницей тумблер включения стереосистемы. Щелчок, и в комнатушке тихо-тихо зазвучала музыка. Спрятанные по углам динамики в полумраке совершенно незаметны, и кажется, что мелодии Грига рождаются сами собой в ароматизированном, с запахом сосны, воздухе.
Сергач выдвинул правый верхний ящик стола. В ящике, аккуратно расфасованные по пустым спичечным коробкам, хранились кусочки коры деревьев различных пород. Каждый кусочек имел одинаково прямоугольную форму, дырочку в верхней части прямоугольника и был тщательно обработан мелкой шкуркой. Помимо коробков с коллекцией коры в ящике поместилась дюжина баночек с разноцветной тушью, набор особых кисточек, склянка с бесцветным лаком, клубок шнурков из сыромятной кожи, связка свечей, бутылочка с морской водой, железная коробка с землей, засушенные насекомые в банке, сухие листья в целлофане и все остальное, что может понадобиться для изготовления и освящения талисманов.