Справа залаяла собака. Сергач повернул голову на звук, на лай, прошептал:
— Блин...
— В чем дело? — встревожилась Вера.
— Собачники знакомые, лучше бы не узнали.
— Налево, по тропинке. Ускоряем шаг. Выбирайте выражения, Сергач. Нас слушают, выражайтесь четко.
— Простите, забыл.
— Чем больше будете говорить, тем лучше, тем яснее картина для координаторов.
Ой как неловко — она его журит, а эти самые координаторы слушают и небось вовсю матерят лоха-Сергача. Его ведь действительно инструктировали — что делать, как себя вести, и надо же, незадача, с ходу лоханулся, будто последний дурак. Стыдно.
А было от чего свалять дурака! Двадцать шесть часов велось наблюдение, и ни разу Сергач не видел старичка собачника с внучкой. Черт их знает, где они гуляли вчера, где выгуливали овчарку? Стоило выйти из фургона, и нате вам — та самая овчарка, что пятого дня задержала бойца-обезьяну без подштанников. Еще не хватало на пороге жилконторы встретиться с группой подвыпивших сантехников и быть ими узнанным. Впрочем, сантехники пока на работе не появлялись и вряд ли...
— Закон подлости, — тихо произнес Игнат. — Впереди слева гуськом через двор идут работники жэка. Двое из них меня знают. В смысле — могут узнать, и возникнут проблемы.
— Спокойно, — Вера взяла Игната под руку, — Гоша их остановит. У вас рука дрожит, Сергач, вы уверены, что сможете...
— Уверен! — повысил голос Игнат. — Исполню мизансцену в лучших традициях русской театральной школы.
Вера оглянулась. Хруст снега, их обгоняет Гоша, идет по снежной целине меж тополей в белых шапках, шагает наперерез похмельным сантехникам, электрикам и водопроводчикам.
— Братаны! — воскликнул Гоша то ли зло, то ли радостно. — Который из вас у Лаврентий Палыча из шестой квартиры краны чинил?
Труженики жилищно-коммунального хозяйства встали вокруг Гоши полукругом и принялись выяснять, что за Лаврентий Палыч такой и в каком подъезде шестая квартира. Меж тем Вере с Игнатом осталось преодолеть последние метры до заветных дверей.
Черт побери! Из-за угла здания жэка, словно чертик из табакерки, появляется задрипанный интеллигент в очках, широкополой фетровой шляпе, с козлиной бородкой и шальными глазами. Ну точно — клиент Велиара из разряда рядовых. Так и есть — очкастый козлик дернул загогулину дверной ручки, Игнат с Верой успели войти, пока тугая пружина не вернула на место уличную дверь, и успели увидеть, как шустро поскакал на второй этаж замухрышка в шляпе.
— Один случайный посетитель, — прошептала Вера в складки шарфа. — Сергач, сумеете взять его на себя?
— Легко.
— Поднимаемся на этаж, — доложила Вера. — Поднялись. Входим в переднюю, в помещение, смежное с основным. Игнат, открывайте дверь. Смелее.
Властелин передней, мордастый охранник, преградил пузатыми камуфляжными телесами путь шустрому интеллигенту, встал перед дверьми в покои Велиара, раскинул в стороны руки-грабли.
— Заняты они, нельзя к ним, обождите... — талдычил охранник, сверху вниз глядя на настырную интеллигенцию.
— Я договаривался! Меня ждут! Вы обязаны доложить!.. — наседал козлик, примериваясь, как бы ловчее проскочить в щель между широкой пятнистой спиной и запертой дверью.
— Привет! — Игнат шаркнул подковами о ребристый резиновый коврик у порога, посторонился, пропуская Веру. — Заходите, Вера Михайловна, не смущайтесь, дверцу за собой закрывайте, ноги вытирайте. Полюбуйтесь, вот этот боров, я вам рассказывал, заехал мне ремешком по уху. Знакомься, жирный, — это Вера Михайловна, мой адвокат, она раньше защищала Газпром от нападок НТВ, теперь меня защищает. В суд на вашу богадельню подаю, просек, жирный? Где ремень-то? Чего ремня не носишь, спрашиваю? Прячешь неопровержимые улики? Проходите, Вера Михайловна, не тушуйтесь. Гражданин в шляпе, вы бы отошли в стороночку. Спасибо. Жирный, в рот тебе кило печенья, зови Велиара! Протокол будем составлять...
Игнат говорил, говорил и говорил без умолку. Козлик интеллигент сместился к дверному косяку. Вера отошла на шаг в сторону, встала по-бабьи, расставив ноги, оба кулака у живота держатся за лямки нелепой авоськи. Охранник оценивающе оглядел Веру, подобрал челюсть, впился глупыми глазами в оттопыренное ухо Игната.
— Зови Велиара, чего смотришь? Будете вместе срок мотать, морда! Ну?! — Сергач выдохся. За спиной, за дверью слышатся шорохи, молчать нельзя, надо продолжать говорить и, насколько возможно, громче, нужно дать время группе захвата сосредоточиться на лестничной площадке второго этажа, а когда Вера крикнет: «ДАЙ!», велено «прикинуться ветошью и не отсвечивать»... Хотя нет, последнее распоряжение — «взять на себя» козлобородого в шляпе.
Игнат набрал в легкие побольше воздуха и продолжил «гнать пургу», гомонить, создавать звуковой фон:
— Жиртрест, ты чего в камуфляже? Зима на дворе, где ты в маскировочной летней форме собрался прятаться? В ботанической оранжерее? От правосудия не спрячешься!..
Эх, как было бы славно, начни охранник спорить с Игнатом, ругаться, шуметь! Было бы совсем замечательно, кликни пузатый истукан хотя бы кунфуиста-телохранителя, а еще лучше самого Черного Мага. Но он будто воды в рот набрал. В заплывших жиром мозгах заноза — три дня прошло с момента встречи девушки-убийцы и этого наглеца, который отмутузил ногами его, охранника Великого Афериста Велиара. Наглому Сергачу полагается умирать или уже умереть от неизлечимой болезни, а он возмущаться по поводу подбитого уха. Как такое возможно?.. Ох как неудачно, что толстый мужлан в камуфляже загораживает дверь, за которой...
Дверь за широкими камуфляжными плечами отворилась.
— Чего за базары, кому неймется?.. — В переднюю выглянул чернявый молодой человек, обученный драться по-обезьяньи.
— ДАЙ-Й-Й!.. — домохозяйки с такими же, как у Веры, скучными лицами визжат столь же истошно, выясняя отношения с подгулявшими мужьями. Однако редкая хозяйка сумеет так же ловко достать горячий пирожок из духовки, как Вера пистолет из брезентовой авоськи.
Вера визжит сбоку слева. Порученный опеке Сергача интеллигент вздрагивает впереди справа. Сзади дверные створки бьются о стенки. Сергач прыгает, освобождая путь группе захвата. Словно футбольный вратарь на мяч, Сергач бросается на гражданина в шляпе.
Вера стреляет. Резиновая пуля не менее опасна, чем любая другая, если стрельба ведется практически в упор. Черноволосая голова торчит за пятнистым плечом трудной мишенью, убивать команды не было — первый бесшумный выстрел взъерошил черные волосы, пуля задела по касательной череп бойца кунг-фу. Вторая пуля, ненамного обогнав группу захвата, попадает в зеленое пятнышко на коленке охранника, похожее на маленькое яблочко.
Профессиональные захватчики вихрем проносятся мимо Игната, оседлавшего рефлексующего интеллигента. Кроссовки мнут колесом прокатившуюся по полу фетровую шляпу. Мелькают лампасы на фирменных спортивных костюмах. Пацаны прикинуты, как рэкетиры времен угара перестройки.
Удар мыском кроссовки в лоб споткнувшемуся о пулю охраннику, высокий прыжок через падающую тушу. Другой захватчик попадает по толстому животу, а следующий по широкой груди. Последние двое застревают на секунду в дверном проеме — придурок охранник, вместо того чтоб лежать пластом, пытается сесть, получает коленкой по зубам и успокаивается наконец. Ноги охранника лежат в приемной, голова, грудь и раскинутые руки — в просторном кабинете Черного Мага, откуда эхом доносятся вскрики и стук, всхлипы и топот.
Вера закрывает двери на лестничную площадку. Пищит прижатый Игнатом к полу козлобородый гражданин: