Едва только протянул ладонь над впалым животом, тут же почувствовал, как что-то прокатилось по руке волной. Голову объяли глухие, странные вибрации, тупой шум. Сознание на миг помрачилось. Такое случилось со мной впервые. Я растерялся. Решив сразу, что помочь не в силах, поводил рукой еще несколько минут. Исковерканная аура будоражила пространство вокруг живота. Леня посмотрел на меня внимательно. Затем все понял. Молча отвернулся. Это было за две недели до Лениной кончины. Умирал он в страшных муках.
Готовясь исцелять жену, я вспоминал о ее брате. Сравнивал, конечно. Вера расслабленно лежала на диване, подвернув руку под голову. Привычная и спокойная обстановка настраивала на деловой лад. Я разматывал очаг боли. Она, уйдя взглядом в себя, прислушивалась. Хотела, видимо, почувствовать влияние ладони. Потом подняла взгляд, спросила:
– У Лени не так было?
– Нет, не так! – ответил я сходу, ожидая подобный вопрос. У Лени там сразу оглушило, а у тебя вообще почти ничего не слышно. – Вера потупилась, слегка прикусила палец. Показалось, не поверила. Это обескураживало. Хотелось немедленно доказать что-то и ей, и себе.
Больное место ниже подмышки, куда она показывала рукой, сначала почти не прощупывалось. Требовалось немало усилий, чтобы хоть немного вычленить и зацепить очаг. И даже зацепившись за него, я не мог его раскачать. Когда, заблудившись в лесу, видишь знакомую сломленную березу, наступает облегчение. Я не находил эту березу. Смотреть на жену было все больнее. Живот распирало, а я не знал, что с этим делать.
Веру с детства воспитывали в уважении к женской доле. Кроме трех братьев, у нее была младшая сестра. Рассказывала, как они с сестрой работали на огороде. Ей было лет двенадцать. Работали в испепеляющую жару, не разгибаясь, весь день.
– Таня убежит куда-нибудь. Я постарше, с меня спросят, поэтому кричу ей: «Таня, иди сюда. Таня…» Она появляется. Куда деваться-то? Грядки большущие. Пололи их, поливали. Мама с папой на работе, а мальчишки играют где-то на поляне в это время в футбол, – не мужская работа, травку дергать. Так заведено было в деревне.
Трудилась всю жизнь, не покладая рук. Сыновей вырастила. С ее-то красотой могла бы выйти за богатого. Тот носил бы ее всю жизнь на руках. Я не богач. И ущербным себя никогда из-за этого не считал. Но вот когда она заболела тяжело, что-то безысходное навалилось, прижало. И вспыхнуло! Вспыхнуло невероятной энергией противостояния. Делал все, что было в моих силах, лишь бы спасти жену. Лечил руками, полагая, что хуже от этого не будет.
Утром, чуть свет, просыпался. Вера спала на краю дивана. Я осторожно перебирался через нее, шел на кухню, разогревал чайник. Потом притаскивал из другой комнаты две подушки, складывал их друг на друга у стены. Кружку с чаем ставил на подлокотник дивана, тихонько, чтобы не потревожить Верин сон. Усаживался на подушки. Легонько отгибал с Веры одеяло, окидывал взглядом фигуру. Расправлял складки на ночной сорочке, подключал биополе правой ладони. И водил поверх больного места, заостряя внимание на ощущениях. Не сходя с места, часами выуживал болезнь из тела.
– Господи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй мя грешнаго! – твердил я, призывая Всевышнего, в надежде, что поможет. Эта надежда зиждилась на бабкиных словах из далекого детства.
– Держи всегда Бога в мыслях, и Он услышит тебя. Молящему воздастся, – наставляла меня набожная старушка, рассыпая семена веры. К сожалению, я не внимал ее урокам. Но дар целительства, по Божьей воле, перелился с родной кровью и таился во мне до поры-до времени, пока не понадобился.
Давно это было. Родственник как-то приехал к нам со своим товарищем. Тот был заядлым рыбаком, и в разговоре пожаловался между прочим, что не может долго сидеть на берегу: спина болит.
– Давай, подлечу, – сказал я ему в шутку.
– Как?
– Ложись на диван животом вниз, – он улегся. Я немного поводил у него руками над спиной. Особо ничего не почувствовал и забыл тут же. Выпили, поговорили. Гости ушли. На следующий день рыбак приносит мне бутылку вина. С искренней благодарностью вручает.
– Ты что со мной сделал, спина вообще не болит? Никогда такого не было, – тот удивительный жизненный эпизод стал для меня отправной точкой. С тех пор все чаще задумывался: если что-то такое есть у меня, значит надо развивать. Упражнялся. Нравилось концентрироваться на ощущениях, воображать невидимые предметы. При случае стал помогать близким. Сначала робко. Потом уверился. Но никогда не приходилось сталкиваться с серьезными недугами. Так себе… То рука, то нога или спина у кого-нибудь из друзей заболит. Ушибы снимал. А тут рак. Да не у кого-нибудь, а у самого дорогого мне человека. Мне просто выпало так: выжать из подаренной возможности все соки.