Молоденькие продавщицы, захватив с собой теплую одежду, по неделе ютились за прилавками, охраняя и продавая государственные товары.
Солнце погуляло по полянам и покатилось на закат. Люди шли и ехали сюда со всех окрестных деревень, чтобы не столько купить какого-нибудь лимонада, который есть в своем магазине, сколько, как говорится, на людей посмотреть и себя показать. Настроение было праздничным. Мы с Сашей довольно долго бродили по рядам, без определенной цели, просто наслаждались по-молодецки и судьбой, и свободой. Куда ни заглянем, Саша почти везде балагурил.
Под вечер народ стал прибывать. У продавцов пошла торговля. Мы зашли в территорию под вывеской «Текстильшвейобувьторг» и приостановились у палатки с детскими вещами. Две девушки, не видя в нас покупателей, ждали, когда отойдем.
– Что еще за новость! Опять торгуем залежалыми шмотками? – брякнул, якобы строжась, Саша. И, не дождавшись встречной реакции, мы отошли.
Пройдя сотню метров, я остановил Сашу, взяв за рукав.
– Слушай, давай вернемся?
– Куда?
– Да, там в палатке… Одна девушка… Красивая сильно.
– Попялиться что ли? – спросил друг недовольно.
– Посмотрим. Может, познакомимся. Их двое. Вторая тоже ничего.
– Пошли, пошли, – Саша неохотно согласился.
– Ты начинай. У тебя получается.
– Ладно.
– Начинай с той, которая справа. А я – с левой. Понял?
– Понял.
– Не перепутай!
– Не перепутаю.
Мы вернулись, легко отыскав нужную палатку. Девушка стояла за невысоким прилавком. Хрупкая. Ни капли показнóго. Не замечая этого, сама ослепляла красотой палатку. Когда мы вернулись, она глянула любопытно на подругу: к ней парни снова? И не подумала даже, что именно ради нее мы вернулись. Саша взял быка за рога.
– Девчонки, вот вы тут стоите и не знаете, что у вас за спиной соседнюю палатку обворовали.
– Да ну, не может быть, – сказала подруга, понимая, что парни шутят, – мы бы знали.
– Шучу. А вам не холодно, ночью тут?
– У нас одеяло есть.
– А если я его сейчас куплю, как тогда?
– Оно не продается.
– Не продается? Хм… – Саша наигранно поджал губы.
– А сколько стоит вот эта рубашка?
– Ценник вот он, – Саша пригляделся к лоскутку бумаги.
– Слушайте, давайте вот эту циферку зачеркнем? – девушки повеселели.
– Вам зачем рубашка? Она ведь детская.
– Племяннику подарю, – Саша приподнял рубашку, иронично отстранившись, будто осмотреть.
– У вас племянник есть?
– Пока нет. Брат женился. Скоро будет, – сочинял Саша.
– А если девочка?
– Тогда поменяем.
– Это когда будет-то?
– А вот вы мне сейчас скажете, как вас зовут, где живете, я приду, и поменяем, – Саша молотил языком.
А я ополоумел. Понимаю, что надо затеять какой-то разговор, язык проглотил, не знаю, что сказать. Смотрел бы на нее, не отрываясь, и ничего не надо больше. Саша с подругой уже познакомился. Таня. Та посмеивается. Моя визави, красавица, глядя на друга, тоже улыбается. Наконец, я нахожусь.
– Вы в городе работаете?
– Да.
– В магазине «Детский мир»? – девушка глянула на меня, как на пустое место. Молча.
– Ваш магазин, кажется, от треста «Текстильшвейобувьторг»? – спросил я… – Можно я к вам приеду?
– Куда?
– На работу.
– Для чего?
– Увидеть вас.
– Вы чем занимаетесь?
– На Радиозаводе работал, сейчас увольняюсь: в университет поступил… Можно приехать?
– Вам учиться надо.
Я еще чего-то попытался соорудить костяным языком. Вижу, мимо все. Не знаю, смеяться вместе с ними, глядя на беззастенчивого товарища, или, оставив затею, уйти. Понимаю, что уйти уже не удастся. Зацепило, будто якорь впился! От отчаяния перегибаюсь через палатку, подхватываю девушку на руки, выношу из-за прилавка. И на глазах у всего удивленного люда понес молодую продавщицу на руках в лес, минуя торговые ряды. Она очумело выпучилась на меня. В бору, отойдя несколько метров от палаток, поставил ее возле огромной одинокой сосны. Смотрю на нее и молчу. Белокурая, чернобровая. Пронзительно ясные карие глаза в пол-лица. В них – обида и недоумение.
– И долго так будем стоять? – спрашивает она, не понимая, что произошло.
– Я никогда такую не видел! – наконец, выдавил я из себя. И поцеловал ее. Девушка, видно, тоже не сразу пришла в себя: настолько неожиданным был мой поступок. Молчала.
– Можно я к тебе приеду?
– Можно. Отстань только! – от радости я обнял ее. – Ой, больно! – Тихо сказала девушка. Я почувствовал, что пробил непрошибаемую стену и был счастлив безмерно.
– Володя.
– Вера, – миролюбиво сказала она. И имя из детства, Тая, все дальше улетало в таинственные дали.