При том, что женская привлекательность была дарована Вере с горы, я не умилялся ею никогда. Ее отец – фронтовик, мать – труженица тыла. Деревенские люди, они основной человеческой ценностью считали семью. Воспитание детей в их многодетной семье коренилось на традициях и родительском примере, без принудиловки. Может быть, гороскоп так карты разложил, может сказалось воспитание, но в оценке поступков людей у Веры преобладали два цвета: черный и белый. Она с трудом прощала обиды. Обидевшись, замыкалась, уходила в себя. Никогда я не видел на ее глазах слез, и сам никогда не плакал. Но вот когда всполохи беды запорхали над нами, я стал лучше понимать ее. Такое случается с людьми, когда торжествует любовь. Хотя я оставался неисправимым эгоистом.
Небольшая банька с мойкой и парилкой была встроенной внутрь дачного домика. Нас это вполне устраивало. Помылся – и на мансарду отдыхать. К тому же – печь в доме. В холода тепло. Будучи в бане, Вера отворачивалась от меня: стеснялась показать след от операции, что расчеркнул низ живота. Я подглядывал исподтишка и, хотя не привык к этому еще свежему шраму, не видел в нем ничего отталкивающего. Нагая фигура соблазняла, как никогда. Но жена решительно пресекала мои страстные притязания.
– Представляешь, как там все болит? Живое тело лучами обжигают.
Волосы Вера давно уже не красила, поэтому седина на голове у нее обнажилась. Прическа поредела. Посоветовались, решили состричь под ноль, может корни волос закрепятся. Съездила к подруге, но та, мудрая женщина, не стала оболванивать ее, оставив короткую стрижку. Не стыдно было показаться на людях. Не любительница красоваться перед зеркалом, Вера стала чаще заглядывать в него без шапочки, а на лице всплывала таинственная улыбка. Мужикам этого не понять, как не понять, зачем у женщин в сумочках столь много всякой косметической ерунды. Жена связала себе шапочку, и надевала ее на улице. Иногда выходила в коротком парике. Насмеливалась пройтись по тротуарам без головного убора, наслаждаясь остывающим вечерним воздухом. И поглядывала на меня, поверяя по моей реакции отношение прохожих.
В августе, под занавес лета, дождей так и не дождались. Сад был для нас панацеей. Урожай вырастили неплохой. Старший сын помогал иногда. Младший сын работал вахтовым методом на Севере. С ним часто созванивались. Он все спрашивал, как мама, может обратиться к врачам в другом городе?
Выписка после пятого курса химиотерапии гласила: «Выписывается домой в удовлетворительном состоянии». Причин для серьезного беспокойства не было. Вера даже как-то похвалилась одной своей нечаянной попутчице по несчастью: «Скоро последний курс. Мне новую химию поставят, и я поправлюсь». В сентябре закончился садово-огородный сезон, и мы окунулись в городскую суету.
Вере, как ветерану труда, полагались кое-какие преимущества. Она выхлопотала доставку пенсии на дом, оформила скидку на лекарства. Как-то сидим на диване, она достает из сумочки проездной билет.
– Теперь в автобусах бесплатно буду ездить, – льгота, недавно введенная для заслуженных пенсионеров – горькая пилюля времен. Я взял талон, представил, как она показывает его кондуктору. Пассажиры видят это. Пожилые смотрят с уважением, молодые – равнодушно.
– Нравится, когда на тебя смотрят? – Вера недоуменно пожала плечами. Она к вниманию со стороны относилась отстраненно. Привыкла. – По магазинам теперь поедешь?
– Вместе поедем, – она помолчала, – надо к Новому году купить платье, поможешь мне выбрать?
– О, кстати, как раз мне костюм купим!
– Зачем он тебе, ты же не носишь костюмы?
– Пригодится.
– Давай лучше черные джинсы тебе купим.
– Почему черные?
– Ну, не совсем черные, уточнила Вера, – темные, на зиму. По-моему, тебе подойдут.
– А ты какое платье хочешь, светлое?
– Вообще-то я ведь женщина, должна быть нарядной.
– Да что ты говоришь? – я не сдержал улыбки, – женщина она! – Вспомнился забавный случай, как однажды под Новый год за Верой, никого не стесняясь, ухаживал один наш знакомый. Когда неожиданно появилась его жена – ухажер, как воды в рот набрал. – А я ведь мужчина, должен быть галантным.
– Может тебе костюм дед-Мороза купить? – Вера лукаво улыбнулась и вывернула ладонь, давая понять: куда уж галантнее. – С бабочкой.
– С живой бабочкой не откажусь.
– Живые на трассе, – она посерьезнела, – стадами бродят.
– И логика у тебя женская, – она не возражала.
В начале октября Вере вкололи последнюю, шестую порцию ядохимикатов. Она не интересовалась даже, какие применялись препараты, в каких дозах, насколько своевременно и обоснованно. Да, хотя бы и заинтересовалась, разве могла она что-либо изменить? Коли билет куплен: – знай свое место!