— Заткни хайло, сосунок, — отрезал Халс.
Слаанешиты атаковали мутантов так же яростно, как те нападали на людей, крича: «Назад, мразь!» и «Камень наш!» Солдаты рубили без разбору всех, на ком не было формы.
Манфред подобрался к Райнеру, проткнув горло одному из фанатиков.
— Забирай камень, пока наши враги убивают друг друга.
Райнер кивнул, радуясь, что можно уйти с передовой:
— Черные сердца, отступаем!
Они аккуратно отступили и позволили другим отрядам сомкнуть ряды.
— Забирайте камень! — крикнул Райнер. Он нагнулся подхватить конец шеста, остальные заняли свои места и сделали то же самое.
— Что такое? — Родик повернулся, уклоняясь от меча, пока они поднимали камень на шестах. — Это нам сказали его нести!
— И еще раз скажут, — пообещал Манфред. — Но мои люди уже взяли его. В коридор! Здесь трудно обороняться.
— Это несправедливо, сударь. — Родик глядел, как уходят Черные сердца. — Я протестую!
— Протестовать будешь, когда выживем.
Камень оказался легче, чем ожидал Райнер, и они довольно быстро донесли его до дверей, защищенные шагающим островком из солдат, который передвигался в бурлящем прибое визжащих мутантов и фанатиков. Пол под ногами был скользким от крови. Увидав происходящее, лорд Данцигер со своими людьми вышел из-под прикрытия портала и принялся пробиваться к остальным. Мутанты словно бы особенно оскорбляли его чувство приличия.
— Мерзкие извращения! — ревел он. — Поганая мразь! Не прикасайтесь к камню!
Теперь, когда нужда сражаться отпала, Райнер наконец мог поразмыслить, откуда взялась черная стрела, сразившая Теклиса. Кто выпустил ее и зачем? И какой страшной силой должна была она обладать, чтобы так легко пробить его броню? За этими вопросами пришли и другие. Почему мутанты, что еще недавно прятались от отряда, внезапно атаковали так яростно и так единодушно? И как они узнали о камне?
Их островок достиг дверей, и Черные сердца протиснулись внутрь в окружении копейщиков Манфреда и телохранителей Ролика. Люди Данцигера пролезли вслед за ними, а отряд фон Пфальцена остался в дверях, отбиваясь от фанатиков и мутантов.
— Идите, — прокричал фон Пфальцен и махнул рукой, — мы их задержим. Отнесите камень графине!
Манфред салютовал ему:
— Держитесь, капитан!
И они двинулись по коридору.
Райнер оглянулся на фон Пфальцена. Возможно, подумал он, капитан — единственный здесь, кого волнует безопасность Талабхейма, а не собственная карьера.
Люди Данцигера шли в арьергарде, пока отряд спешил по лабиринту катакомб. Люди Родика разведывали путь. Черные сердца шлепали по затопленным комнатам и нагибались в тесных лазах. Вскоре камень стал казаться вдвое тяжелее, чем когда его только подняли, и они основательно взмокли.
Пробежав череду разграбленных крипт и усыпальниц, Родик вернулся к Манфреду.
— Вы долго несли камень. Мы снова возьмем его.
Граф усмехнулся:
— Какое честолюбие, Унтерн. Неважно, кто его несет, доставим все равно Теклису.
— А у вас что, нет честолюбия? — спросил Родик.
— Я лишь стремлюсь служить Империи и своему императору, — вспыхнул Вальденхейм.
Их спор прервала толпа мутантов, с воплями хлынувшая из другого коридора. Они налетели на людей Данцигера, рвали их голыми руками и колотили кирпичами и палками. Мечники рубили их и пинали, крича от изумления и гнева. Мутанты умирали десятками, но на место этих заступали всё новые.
Райнер обернулся в недоумении.
— И откуда они все берутся? Как они нашли нас?
Манфред усмехнулся:
— Не смотри в зубы дареному коню. Пошли, пока они там возятся.
— Но лорд Данцигер останется позади, — сказал Август.
— Именно. Задержите их, Данцигер! — крикнул Манфред. — Не бойтесь, мы отнесем камень Теклису!
— Будь ты проклят, Вальденхейм! — заорал Данцигер. — Вернись!
Граф вздохнул. Черные сердца поспешили вслед за солдатами из Нордбергбрухе и людьми Родика и свернули за угол.
— И что только стало с духом благородного самопожертвования, возвысившим Империю...
Родик хмыкнул. Райнер прикусил язык.
Мутанты все еще преследовали их, словно волки свою жертву. Они держались поодаль, но Гетцау слышал их монотонное бормотание: «Заберем камень... Заберем камень...»
Черные сердца отдувались и спотыкались под тяжестью ноши. Лицо Герта побагровело, как сырая отбивная. Глаза Франки казались стеклянными. У Райнера болели ноги и тряслись руки. В потных ладонях шесты немилосердно скользили. Он проклинал Манфреда, что тот не дал людям Родика тащить добычу, и был бы вполне счастлив избавиться от нее.