Райнер в изумлении глядел на эльфа. Ему говорили, что Теклису не одна тысяча лет, но это казалось просто легендой, и представить, что это правда, он никак не мог. А теперь перед ним существо, которое пережило четырнадцать поколений людей, преследуя одну-единственную цель...
Валарис перенес тяжесть тела на здоровую ногу.
— Однако, — продолжил он, — учитывая шанс разрушить отводящий камень и подорвать основы власти наших родичей-ренегатов над миром, я рад, что уцелел... хотя, боюсь, рана не даст мне сделать все самому. — Он вздохнул. — По крайней мере, у меня есть инструмент, который осуществит это.
— Ты говоришь о нас? — спросил Манфред. — Мы не твои рабы.
— И очень хорошо. — Валарис оглядывал мутантов. — Эти не справятся с задачей. Зараза искажающего камня разрушила их сознание, и я могу их контролировать, но сами они думать не в состоянии. А чтобы добыть камень, несомненно, понадобится хитрость.
— И с чего ты решил, что мы разбежимся, сучок ты бледный? — спросил Халс.
Валарис поднял бровь:
— Вот и пес залаял.
Мутант за спиной Халса поднял дубинку и шмякнул пикинера по затылку. Тот схватился за голову и выругался.
— Вы станете делать как я скажу, — невозмутимо продолжал эльф, — поскольку графа я буду удерживать в заложниках — и убью его, если вы не принесете камень через три дня.
Райнер остолбенел. Во имя Ранальда! Это что, тот самый шанс, которого они так долго ждали? Может, темный эльф и в состоянии повелевать мутантами, но читать мысли он явно не умеет. Он и не представляет, что Райнер и его спутники не моргнув глазом оставят Манфреда умирать — ну, разумеется, все, кроме шпиона. Райнер фыркнул: вечно этот шпион все портит! Но если они обнаружат и прикончат его, пока Манфред еще в плену у Валариса, то смогут избавиться от графского яда.
Райнер понял, что Вальденхейм подумал ровно о том же. Лицо его стало таким же белым, как у эльфа.
— Сударь, — воскликнул он, пытаясь сохранять достоинство, хотя лоб его покрылся испариной, — если вы думаете, что этот план сработает, то не знаете людей Империи. Камень — залог спасения нашей страны, и мои люди знают, что я с радостью пожертвую своей недостойной жизнью ради такой цели. Если вы пошлете их, они не вернутся, и я им за это лишь поаплодирую.
Эльф улыбнулся.
— Полагаю, я достаточно хорошо знаю народ Империи. Разве я не видел, как они бросали друг друга на погибель, лишь бы присвоить почести за спасение камня? Полагаю, граф, вы пытаетесь обмануть меня, чтобы я позволил вам уйти. Вы слишком любите жизнь, свое положение в обществе и богатство для столь благородного самопожертвования. А ваши люди — такие же жадные животные, как весь ваш вид, и принесут мне камень, если вы пообещаете им награду за свое спасение.
Райнер молча наслаждался. Предрассудки темного эльфа давали им шанс на свободу. Они покинут катакомбы, а как только найдут предателя, то исчезнут, и в живых не останется никого, кто мог бы привести яд в действие.
Манфред поджал губы:
— Тогда пошли их — и сам увидишь. Но я прошу тебя о маленьком одолжении. Если они не вернутся, позволь мне помолиться... — Граф лукаво глянул на Райнера. — Всего несколько мгновений, чтобы благословить героев, которые вместе со мной возложат свои жизни на алтарь Империи.
Эльф переводил взгляд с Вальденхейма на Гетцау.
— Благословить, говоришь?
Он нахмурился, затем подошел к Райнеру, взял его за запястье и поводил над ним левой рукой. Руку Райнера пронзила резкая боль, и он попытался отдернуть ее.
Валарис железной хваткой удержал его, потом расхохотался.
— Я недооценил человеческую хитрость, — признал он. — Это почти в нашем духе. Они связаны ядом.
Он улыбнулся графу:
— Помолиться разрешат всем. А теперь, — он махнул рукой, и мутанты погнали людей к клеткам в стене, — я должен приготовить для вас дары. Я вернусь.
Он повернулся и захромал прочь. Мутанты загнали всех людей в одну тесную клетку.
Когда их заперли, Райнер повернулся к Вальденхейму.