— Верно, — сказал он, — вон там трое на углу одеты как служители Таала, и тот, что покрепче, — часом, не один ли из лейтенантов фон Пфальцена?
— Ага, — хохотнул Герт. — Из-под мантии выпирает кираса. — Он показал налево. — А молодой рыцарь, который уже час возится с уздечкой своего коня? Это человек лорда Данцигера, он бился вместе с нами в канализации.
— Точно. Смотри, у него повязка на пальцах правой руки.
— А те два щеголя, что идут мимо двери леди Магды? Точно чьи-то шпионы.
— В горчичном и фиалковом? Знакомое сочетание цветов. Кажется, лорд Шарнхольт. В Талабхейме, похоже, не принято работать сообща.
— Ну да, вспомни вчерашнее. Никто не хочет делиться славой.
— Жучок с семью лапками, — пробормотал Дариус из дальнего угла комнаты. Он поднял что-то кончиками хирургического зажима; оно извивалось, пытаясь освободиться. — Даже на насекомых действует.
Райнер оглянулся:
— Положи его, книжник. Зигмар знает, что он может с тобой сделать.
Дариус со вздохом отшвырнул насекомое.
— Зачем я здесь? — мрачно спросил он. — Ученый вам явно не нужен. В бою я абсолютно бесполезен. Шпионить тоже не обучен. Я не колдун, хоть вы так и думаете. Костер словом зажечь не смогу. Если б вам понадобилось определить род растения по листьям или корневищу, я бы с легкостью это сделал, но что-то я сомневаюсь, что такое предвидится.
— А что, тебе хотелось бы назад в тюрьму, а потом и в петлю? — поинтересовался Райнер.
Дариус пожал плечами.
— Ты же сам вчера сказал милорду Вальденхейму: страх смерти слабеет, если жизнь не стоит того, чтобы ее прожить.
По коридору прозвучали шаги, и влетел Халс, одетый в крестьянскую рубаху, с соломенной шляпой на голове. Райнер вопросительно поднял бровь.
Халс покачал головой:
— Ничего, капитан. Я прихватил ту тачку с тыквами и пореем, которую мы украли от кухонных ворот, как ты просил, и, когда вышла кухарка, поболтал с ней — так вот, она ничего не знает. — Он швырнул шляпу на стул и утер пот с лысины. — Хозяйки нет дома. Хозяина тоже, он там с безумцами воюет. И не кухаркино дело спрашивать их об ихних делах. — Он выудил из кармана серебряную монету и ухмыльнулся. — Продал ей шесть стеблей порея и две тыквы, какая-никакая выгода.
— Гм-м-м, — сказал Райнер. — Хотя да, ведь отряд здоровых мужиков не накормишь тыквами да пореем, значит, Магда не солгала и Родика правда нет дома. Однако же сама она здесь, что бы ни наплела тебе кухарка. Мы видели ее в окне наверху.
Дверь снова открылась, и вошли Франка, Павел и Дитер.
— Ну? — спросил Райнер.
Павел пожал плечами.
— Я прошел за тем лакеем до мастерской сапожника, в книжную лавку и в дома трех разных лордов. Двум из них он у ворот отдал письма. К третьему прокрался через задний двор и играет в поцелуйчики с горничной.
— И как зовут лордов, которым он отнес письма?
— Имен не расслышал, но могу тебе показать, где это.
— Хорошо. Франка?
— Кухонная девчонка и камеристка леди вместе ходили на рынок, к портному, к свечнику и в лавку сладостей, а потом вернулись. Говорили только с торговцами.
Райнер рассмеялся.
— Гори весь город огнем, но миледи получит свои сладости. А ты, мастер-тень?
Дитер вытянул ноги на декоративном столике.
— Ну, я вошел-таки внутрь. Залез на крышу, потом спустился в слуховое окно. Можно сказать, видел все, с чердака до подвала. — Он ухмыльнулся. — Три раза прошмыгнул на цыпочках за спиной у графини. Камня там нет. И Родика с его людьми тоже. Она одна, не считая слуг и охраны. — Он покривился. — И крыс. В погребе не помешали бы ловушки.
— Капитан, — просиял Халс, — какой шанс! Мы можем...
Райнер покачал головой:
— Нет. Мы не посмеем. По крайней мере, пока камень не найден.
— Мы можем прижать ее, — холодно сказала Франка. — А потом убить. Она и не такого заслуживает.
— Ну да, — сказал Райнер, — но свобода так близка, что меня не волнует перспектива пытать и убить какую-то жену графининого кузена. Все равно как если бы Манфред освободил нас от яда — и тут же сдал палачу за преступления, совершенные на службе у него же.
— Но, капитан... — начал было Павел, но его прервали голоса в коридоре.
— Стой по ветру, чтоб тебя, — орал Август, — от тебя несет, как от лежанки нищего.
— Сам бы был такой, — стенал Румпольт, — если бы я толкнул тебя.
Дверь распахнулась, и влетел Йерген с каким-то странным выражением обычно невозмутимого лица. За ним следовали Август и Румпольт. Молодой стрелок-аркебузир был весь в чем-то мокром и буром, в комнате тут же завоняло испражнениями. Они закашлялись, прикрывая лица.